Британская дипломатическая школа, вероятно, лучшая в мире. Традиции обмана и коварства, помноженные на ни разу не проигранные войны. Вот и в этот раз посол Криппс заявил Сталину, что сказанное им в беседе с Молотовым не означало отказа от соглашения вообще. Мы, заявил Криппс, не хотим заключать соглашения до тех пор, «пока не пройдем вместе имеющий место в настоящий момент период экономического и военного сотрудничества. История последних лет делает нежелательным стремительное, непродуманное, скороиспеченное соглашение» [467] . В ответ Сталин выразил удивление по поводу заявления Криппса о будто бы торопливом и стремительном соглашении.
Как Англия, так и Советский Союз находятся в состоянии войны с Германией, а эти факты обойти нельзя. Сотрудничество же, о котором говорит Криппс, немыслимо без соглашения. В настоящий момент Гитлер собрал почти половину всех государств Европы и создал что-то вроде коалиции из Италии, Румынии, Венгрии, Словакии и Финляндии. При такой коалиции на стороне Гитлера, направленной против СССР, Англия отказывается заключить какое-либо соглашение с СССР. Создается впечатление изоляции Англии от Советского Союза и Советского Союза от Англии. Такая политика Англии по отношению к СССР приносит явный вред делу борьбы с Гитлером [468] .
Тут уже и Криппс выразил предположение, что, возможно, существует неясность в трактовке самого слова «соглашение». Приходится Сталину разъяснять, как он понимает соглашение: Англия и СССР обязываются оказывать друг другу вооруженную помощь в войне с Германией; обе стороны обязываются не заключать сепаратного мира. «При подобной элементарной постановке вопроса непонятны причины нерешительности Англии» [469] , – говорит Сталин. Посол Криппс заявляет, что, как он понял Сталина, необходимо иметь соглашение или обмен нотами по вопросу об оказании обеими странами друг другу помощи и об обязательстве не заключать с Германией сепаратного мира. Сталин отвечает, что посол понял его правильно. Что дальше? Раз британский дипломат понял правильно, можно перейти к конкретике. Нет, не этому учат английских дипломатов. «Динамо» Лондон продолжает выбранную линию игры. Криппс, пообещав проинформировать свое правительство, заявляет, что, по его мнению, лучшим способом заключения соглашения будет… обмен нотами. Сталин говорит, что, по его мнению, было бы лучше сделать так, как это делается обычно при заключении пакта о взаимопомощи, а именно – подписать соглашение. Сотрудничество, о котором говорил Черчилль в своем выступлении 22 июня, дело, конечно, хорошее, но такое сотрудничество будет спорадическим и недолгим. Если же обе стороны окажутся связаны пактом о взаимопомощи, тогда будет возможно определенное длительное и неслучайное сотрудничество. В конце своей речи Сталин вновь говорит предельно жестко: «…если же такой пакт для Англии неудобен и нецелесообразен, то это надо сказать ясно и прямо» [470] .
Заверив Сталина в том, что он всегда хотел заключения подобного пакта между Англией и СССР, Криппс заявил, что в Англии и США существуют еще группировки, которые нужно убедить в необходимости сотрудничества между СССР и Англией. Учитывая это, Криппс считает, что заключение соглашения, возможно, окажется преждевременным. В ответ Сталин вполне справедливо замечает, что будет еще более опасно опоздать с заключением подобного соглашения. Криппс выражает надежду, что ему удастся уговорить свое правительство заключить предлагаемый Сталиным пакт. Однако это потребует времени, и Криппс просит Сталина не разочаровываться, если придется немного обождать. В настоящий же момент каждый день сотрудничества приближает день заключения такого соглашения. Посол Англии так и говорит – «каждый день сотрудничества», на что Сталин заметил, что он «не видит какого-либо сотрудничества между обеими странами. Пока это только разговоры о сотрудничестве» [471] .
Я не случайно привел такой значительный кусок беседы Сталина и английского посла. И в дальнейшем всю войну записи бесед Сталина с Черчиллем, протоколы различных конференций и встреч всегда будут нести одну особенность: четкая и ясная линия Сталина против уверток и попыток увести дело в сторону со стороны англичан. Бесполезных попыток, потому что Сталин оказался в дипломатии сильнейшим игроком и сумел, несмотря на все уловки, на все ужимки и отговорки, получить от Британии желаемое. Так, например, 10 июля 1941 года Сталин вновь встречается с послом Великобритании [472] . Вы понимаете разницу между договором или соглашением и декларацией или заявлением? Думаю, да. Первое – обязывает, второе – не обязывает ни к чему. Именно поэтому британский посол настаивает, чтобы подписываемый англо-советский документ носил название «согласованной декларации». Тогда Сталин в шутливом тоне заметил: «А не боится ли Англия, что русские сами победят Германию и скажут Англии, не хотим, мол, с вами иметь никакого дела?» [473] Посол Англии смеется: сторонам, подписавшим соглашение, такое делать нельзя. И попадает в логический тупик – ведь сам только что призывал назвать документ не соглашением, а декларацией. После чего Сталин вторично спрашивает, как же все-таки должны называться подписываемые бумаги. Британский дипломат упорно старается свести все к ничему не обязывающей форме. Пытается вывернуться и потому говорит, что пусть это будет «соглашение в форме декларации» [474] . В этой декларации и будет сказано, что стороны заключили соглашение. На предложение Сталина назвать документ не декларацией, а договором посол заявляет, что договор по своему содержанию гораздо сложнее. Имеет различные дополнения, приложения и т. п. Вот впоследствии можно будет выработать такой договор. Поэтому в качестве названия британской стороной предлагается целых два варианта: «согласованная декларация» или «декларированное соглашение» [475] .
Декларированное соглашение. Впору только посмеяться. Но Сталину не до смеха при всем его прекрасном чувстве юмора. Ведь немецкие войска прорывают нашу оборону ситуация очень серьезная. Можно только выразить уважение сталинской выдержке и терпению. На предложения посла Англии он отвечает, что на опыте Мюнхена мир уже убедился, что декларации никто не выполняет. И потому предлагаемое название может вызвать в мире ощущение, что СССР и Англия друг другу не доверяют. Только после этого посол Британии вынужден согласиться на название «соглашение». Через четыре дня после этой беседы оно подписывается.