А дальше Сталин стал поднимать тосты за своих. Но как, с каким тактом и юмором он это делал! Большое спасибо генералу де Голлю, который красочно описал эту сцену в своих мемуарах:
Тридцать раз Сталин поднимался, чтобы выпить за здоровье присутствующих русских [553] . Каждый раз он поднимал тост за одного из них. Молотов, Берия, Булганин, Ворошилов, Микоян, Каганович и т. д., народные комиссары, были первыми, к кому обратился маршал, которого здесь называли Хозяин. Затем он перешел к генералам и чиновникам. Говоря о каждом из них, Сталин с пафосом указывал на его заслуги и его должность. При этом он постоянно превозносил величие России. Например, он восклицал в адрес командующего артиллерией: «Воронов! За твое здоровье! Ведь ты отвечаешь за развертывание на полях сражений наших артиллерийских установок. Благодаря этим установкам мы крушим врага вдоль и поперек по всей линии фронта. Давай! Смелей со своими пушками!» Обращаясь к начальнику штаба Военно-морского флота: «Адмирал Кузнецов! Не все знают, на что способен наш флот. Потерпи! Однажды мы покорим все моря!» Окликнув авиаконструктора Яковлева, разработавшего прекрасный истребитель «Як»: «Приветствую тебя! Твои самолеты прочесывают небо. Но нам нужно еще больше самолетов и еще лучше! Тебе их делать!» Иногда Сталин смешивал похвалу с угрозой. Он взялся за Новикова, начальника штаба Военно-воздушных сил: «Ты применяешь в деле наши самолеты. Если ты их применяешь плохо, ты знаешь, что тебя ждет!» Указывая пальцем на одного из своих помощников, он сказал: «Вот он! Начальник тыла. Его задача доставлять на фронт технику и людей. Пусть постарается как надо! А то повесим, как это у нас в стране принято» [554] .
И хотя де Голль отказался сделать то, что нужно было руководству СССР, на атмосфере банкета это не сказывается. Сталин любезен, он шутит и непринужденно общается с главой Франции: «Ах, эти дипломаты, – говорит он, – такие болтуны! Чтобы заставить их замолчать, есть только одно средство: расстрелять их из пулемета. Булганин! Принеси один!» [555]
После совместного просмотра фильма Шарль де Голль уже попрощался со Сталиным и уехал, когда советская делегация согласилась изменить свои условия. Сталин решил уступить. Франко-советский договор все же был подписан на следующий день в обмен на подписание французами нейтрального текста по Польше. Шарль де Голль не поддался на давление советской дипломатии и лично Сталина, и именно это вызвало у Иосифа Виссарионовича уважение.
Сталин показал прекрасную игру. Спокойным голосом он сделал мне комплимент: «Вы хорошо держались. В добрый час! Я люблю иметь дело с человеком, который знает, чего хочет, даже если его взгляды не совпадают с моими» [556] .
* * *
Прощание вылилось, как это любил Сталин, в излияния. «Рассчитывайте на меня», – заявил он. «Если у вас или у Франции возникнет в нас нужда, мы разделим с вами все вплоть до последнего куска хлеба». Внезапно, увидев рядом с собой Подзерова, русского переводчика, который присутствовал на всех переговорах и переводил все речи, маршал резко сказал ему с мрачным видом: «А ты слишком много знаешь! Очень хочется отправить тебя в Сибирь». Я вышел из комнаты со своими сотрудниками. Обернувшись на пороге, я увидел Сталина, сидящего в одиночестве за столом. Он опять принялся за еду [557] .
На этом личное общение Сталина и Шарля де Голля закончилось. Но оно продолжалось заочно. Твердая позиция главы Франции действительно понравилась Сталину, и вскоре он смог это продемонстрировать. И этот поступок главы СССР нагляднее всего показывает не только разницу в политике России и Великобритании. Он показывает колоссальную разницу между русской и англосаксонской цивилизациями. И видится эта разница через различия в моральном облике русского политика Сталина и английского политика Черчилля.
Теперь из начала декабря 1944 года мы перенесемся в победный май 1945-го. Весна, победа, мир. Нет, в политике ни весны, ни мира не бывает никогда. Победа – бывает, но сразу после нее начинается новый раунд борьбы. Когда вам опять начнут говорить о «кровавом Сталине», который хотел захватить всю Европу, вспомните те факты, о которых сейчас пойдет речь. Чтобы развеять эти мифы, нам опять понадобится томик мемуаров Шарля де Голля. Потому что сейчас речь пойдет о таких событиях, которые сегодня и вовсе знают единицы…
Едва затихло эхо орудийных залпов, как мир резко изменился. Напряжение сил и эмоций, с которым народы вели войну, сразу же утратило четкую цель. Напротив, пышным цветом расцвели амбиции держав и их взаимные притязания. Исчезли уважение и обходительность, которые худо-бедно держались в отношениях между союзниками перед лицом общего врага. Вчера было время сражений, сегодня – сведения счетов [558] .
О ком пишет Шарль де Голль? Что же произошло? А вот что. Великобритания решила разыграть красивую операцию, во многом напоминающую то, что уже вошло в историю под названием «арабская весна». Еще не закончилась Вторая мировая война, как Англия решила вытеснить Францию с Ближнего Востока. Целей, которые преследовал при этом британский премьер Уинстон Черчилль, было несколько: во-первых, забрать себе подмандатные французские территории (то есть колонии), а во-вторых, создав большие сложности Франции, привести к смещению неуступчивого де Голля «за провалы во внешней политике» и «ссоры с союзниками» [559] . Методы достижения поставленных Лондоном целей удивительно напоминают те события, что прямо на наших глазах сегодня разворачиваются в арабском мире. И потому они для нас еще более интересны. Для полного понимания происходивших (да и происходящих) событий нужно сказать несколько слов о том, как и когда французы появились на Ближнем Востоке. До Первой мировой войны практически весь этот регион входил в Турецкую империю. (Если уже не был английскими колониями – как Египет.) Именно на желании арабов независимости и сыграли британские спецслужбы, вызывая восстания в тылу турецкой армии во время войны. Знаменитый британский разведчик Лоуренс Аравийский поднимал племена на «борьбу за свободу». И вот эта свобода пришла – в виде оккупационных английских и французских войск. И оказалась вовсе не такой, как себе ее представляли арабы, сражаясь с турецкими войсками. Еще в 1917 году, готовясь к разделу мира, в котором уже не было России и вот-вот должны были исчезнуть Германия, Австро-Венгрия и Турецкая империя, Лондон и Париж подписали Соглашение Сайкса – Пико. Союзники поделили Ближний Восток между собой: Великобритания получала мандат на Ирак, Палестину и Трансиорданию, Франция – на Сирию и Ливан. Слово «мандат» пусть вас не смущает, это такой же эвфемизм, как «демократия» и «свобода слова» в устах сегодняшних политических лидеров планеты. Арабские страны стали колониями Англии и Франции, а в самих арабских государствах были установлены марионеточные режимы [560] . При этом границы новых государств нарезались совершенно произвольно. Главами новых «независимых» держав англичане назначали племенных вождей, которые отличились в борьбе с турками либо просто ехали на верблюде в нужный момент в нужном месте. Ведь главным для новой страны всегда было международное признание, а оно, это признание, и было в тот момент (как и сегодня) – Лондон и Париж. Мы тебя признали – ты глава государства. Такой порядок создания стран англичанами до сих пор является питательным бульоном для конфликтов и войн на Ближнем Востоке [561] .