И тут Сталин отошел от Ленина изрядно — на знамени пролетарский интернационализм формально остался, но теперь уже не Россия должна была служить растопкой для мировой революции, а международное рабочее движение было обязано работать на Сталина. Да и косметические послабления Сталина в области веры в годы Великой Отечественной войны Ленин наверняка бы категорически не одобрил.
Иначе говоря, разговоры о том, что сталинизм был продолжением ленинизма, — изрядное преувеличение. Сталин привил стране национал-большевизм, который Ленин бы никогда не потерпел. Как заметил извечный оппонент Сталина, Троцкий — отношение к Ленину как к революционному вождю было подменено отношением к нему как к главе церковной иерархии, и набальзамированным трупом сражались против живого Ленина.
Но годы идут, тема преемственности то поднимается, то уходит на задний план, а сейчас и вовсе вырисовался интересный результат — Ленин не то чтобы мало кого интересует, но все же дискуссий вокруг него не слишком много, и особым жаром они не отличаются. Зато любое упоминание Сталина вызывает бурные споры. Произошла интересная вещь: в течение семи десятилетий советской власти главным мифом был именно миф о Ленине как о вожде мирового пролетариата. И памятники на каждой площади стояли, и портреты в каждом кабинете висели. И вдруг Ленин словно куда-то исчез — и Сталин его полностью собой затмил.
Возможно, дело в том, что Сталин в большей степени выражает гигантский потенциал российской трансисторической, протофеодальной культуры. Той культуры, которая позволяет в великих произведениях Гоголя и Салтыкова-Щедрина увидеть события и 2010 года, и 1960 года. То есть отношение к российскому человеку, к экономике российской, к власти, к человеческой жизни, к насилию, к будущему, к прошлому и так далее — много столетий коренным образом не меняются, а лишь немного варьируется. Это среди прочего гигантский, беспрецедентный имперский культ: «государство как империя», и в этом смысле Сталин в отличие от Ленина — настоящий византийский император.
У Ленина еще были какие-то отголоски второго источника российской культуры, ориентированного на европейские представления, европейские ценности, модели поведения, юриспруденцию, конституцию и так далее. У Ленина эти приметы глобализма еще есть, не зря он продолжал ориентировать на мировую революцию. А у Сталина этого уже нет.
Россия — это бесконечный баланс двух культур: упомянутой «византийской», достаточно страшной, хотя всегда проигрывающей в экономическом смысле, поскольку она предельно неэффективна, и «европейской» — той, которую продвигали Столыпин, Александр II и многие другие. И Сталин — конечно, лучший выразитель «византийской» линии.
Недавно на российском телевидении был нашумевший проект «Имя России», на котором пытались продвинуть Петра I, Александра Пушкина, Александра II. Победил Александр Невский, но на третьем месте был именно Сталин, обойдя и Петра, и Александра II.
Причем сначала Сталина вывели на первое место, но потом был сделан перезапуск голосования, поскольку организаторы испугались такого позора перед всем цивилизованным миром и стали прилагать усилия для того, чтобы «отец народов» откатился хотя бы на третье место.
По любым исследованиям последних лет большая часть российского общества считает роль Сталина в истории своей страны положительной. В 2009–2010 годах их количество колебалось от 51 до 57 %. Хотя, когда в декабре 2009 года был сформулирован вопрос «Ваше личное отношение к Сталину» — только около трети сказали, что у них оно положительное. Дело тут в том, что все якобы правильное и великое, что приписывается Сталину, мало связано с личным к нему отношением. То есть нормальные люди, конечно, не могут положительно относиться к Сталину-убийце, но уважают Сталина как победителя, харизматичного лидера, политического деятеля, великого демиурга и так далее. Отсюда и такая разница в цифрах. Более того, в таких исследованиях всегда есть еще процентов пятнадцать — двадцать сомневающихся, которых тоже можно потенциально записать в актив Сталина и сталинистов.
Одна из выдающихся современных пиар-технологий — это как раз сохранение интереса и любви к Сталину через его дискредитацию. Это совсем новое явление, ему не больше десяти лет.
Большинство исходит из представления, что достаточно снабдить людей информацией — объективной, правдивой, разоблачающей, рассказывающей о том, например, что Сталин нанес офицерскому корпусу России значительно больший ущерб, чем Гитлер, что тысячи офицеров Красной армии были уничтожены по нелепым подозрениям, и люди выработают к диктатору отрицательное отношение. Но дело не в объективности и правдивости, а в том, что получив любую информацию, человек на самом деле не столько оценивает, сколько просто помещает ее на какую-то чрезвычайно важную полочку в своем сознании. Потому что в сознании каждого человека существует его собственная картина мира. То есть — система разных ценностей, представлений, мифов, норм и так далее.
Когда в эпоху перестройки, а затем и в 90-е годы появилась свобода рассказывать обо всем, в том числе и связанным со Сталиным, это знание людям нужно было куда-то поместить. Но его до сих пор никуда не поместили с точки зрения системы ценностных координат — и это одна из важнейших причин того, что оно не воспринимается адекватно его реальной важности. Привычные картины мира в сознании людей существуют сами по себе, и в их числе привычный им миф о Сталине. А все, что его дискредитирует, пока не участвует в строительстве этих картин. Оно существует как особое блюдо, как специальная отдельная реальность, где можно поразмышлять и поговорить правду. В этом и состоит суть новых пиар-технологий. Для их внедрения, во-первых, важно рассказывать самую разную информацию, в том числе и жестокую. А во-вторых — важно создать у людей ощущение, что представление о Сталине дается объективно, то есть с разных сторон. Но при этом этическая, моральная оценка его действий выводится за скобки. Не обсуждается — хорошо или плохо убивать людей, а рассматривается только со стороны, нужно это было или не нужно «объективно».
Есть и другой вариант обработки разноречивой информации — этическая проблема рассматривается только с одной стороны — так называемой «государственно-патриотической». Внушается идея, что каждый гражданин — это солдат, а солдат не должен задумываться над моралью, когда родина в опасности. Он должен ее защищать любыми способами и беспрекословно, не считаясь с жертвами, в том числе и с человеческими.
И третий вариант — что якобы «был и другой Сталин», «давайте поспорим», то есть признаются преступления, но они как бы становятся менее важны в сравнении с принесенной «великим Вождем» пользой.
Можно вспомнить очень показательное обсуждение на том же телевидении фильма Анджея Вайды «Катынь», когда все соглашались, что да, убили поляков, что, конечно, это очень плохо, но тут же появлялось продолжение и обоснование — поляки тоже были плохие, была история с 1921 годом, с гибелью красноармейцев в польском плену, и постепенно создавалось впечатление, что, в сущности, поляков вроде как было за что убивать.
И чем больше передач, книг, фильмов о Сталине, тем лучше работают эти пиар-ловушки. Любая, даже самая негативная передача на практике только раздувает и воспроизводит культ Сталина. Книги, фильмы, телепередачи рассказывают о нем как о политическом деятеле и как о человеке. Снимаются сериалы про его жен и детей. Сталин становится героем гигантского общенационального «реалити-шоу», люди с ним словно бы рядом живут постоянно и знают его лучше, чем собственных соседей.