Павел I, возмущенный поведением Австрии, отдал Суворову приказ возвращаться домой. Так и был совершен этот, по сути, бессмысленный подвиг, ничего не давший русским, кроме множества новых могил на чужой земле.
По своим результатам знаменитый подвиг Суворова, безусловно, и правда бессмысленный. Другое дело, что вся политика, особенно в Европе XVIII–XIX веков, во многом строилась на борьбе за престиж и на борьбе за некие символы этого престижа. И если говорить о символах, то этот блистательный переход помнят до сих пор. Результат никто не помнит, а сам переход помнят.
Конечно, русские войска уже не в первый раз тогда маршировали по Европе. В первой трети XVIII века Петр I головами и штыками русских солдат пробивал окно в Европу и выход к морю. И Россия тогда в полной мере сумела проложить себе путь в число великих европейских держав.
Потом, в середине XVIII века была Семилетняя война — второй большой поход, уже при Елизавете, когда русские войска даже взяли Берлин. Потом было южное направление экспансии, где опять шла борьба за выход к морю, на этот раз — к Черному, и последние позиции были отвоеваны в 1787 году. Весь XVIII век было, в принципе, понятно, что именно русские войска делают в Европе — они расширяли границы, они увеличивали империю. Все это закончилось разделом Польши, которую безжалостно, но и без лицемерия разделили Россия, Австрия и Пруссия.
После этого Российская империя наконец оказалась примерно в тех границах, в которых и просуществовала до 1917 года. Не считая Финляндии, которая была присоединена чуть позже.
Переход Суворова через Альпы произошел в то время, когда Россия участвовала в совершенно бессмысленной второй коалиции против Наполеона. Задача была — остановить Наполеона, а точнее, тогда еще французскую революцию, в Италии.
Нужно сказать, что борьба против французской революции была, пожалуй, первым очень мощным идеологическим конфликтом в европейской политике. Эта идеология не то чтобы все изменила, но она переструктурировала все европейские отношения. Для сравнения можно вспомнить современную «оранжевую революцию» на Украине, которая прежде всего запомнилась тем, что геополитическая борьба там осложнялась очень мощным идеологическим компонентом. С французской революцией ситуация была, конечно, намного страшнее, учитывая ее грандиозные масштабы, но суть была примерно такой же — страны боролись не столько за земли и влияние, сколько против идеологии, продвижения которой они панически боялись.
Итак, в XVIII веке Россия с помощью своей мощной армии увеличивала империю, а на рубеже веков боролась с идеологией французской революции. В XIX веке продолжилась борьба с Наполеоном, и, наконец, в 1812 году русской армии пришлось отражать наполеоновское вторжение на территорию Российской империи, а следующей целью Петербурга стала уже чисто военная задача — отбросить агрессора максимально далеко, а в идеале уничтожить.
Войска Наполеона были отброшены за реку Березину, и это стало сокрушительным ударом по Франции — слово «Березина» до сих пор используется во французской политической терминологии и означает тотальное, ужасное поражение. Известно, что Кутузов, командовавший русской армией, говорил Александру I, что, по его мнению, не надо идти дальше в Европу — надо остановиться. Но Кутузов руководствовался военными задачами, а перед Александром вновь стояли долгосрочные политические цели. И, конечно, приход впоследствии русских войск в Париж — это, наверное, был величайший триумф русской политики вообще за всю ее историю. И для Александра I это было абсолютно необходимым — как очень мощный символ утверждения высочайшего престижа России на международной арене.
По дороге армия решала чисто практические задачи, восстанавливая русскими, австрийскими и прусскими штыками снесенные Наполеоном монархии. Надо понимать, что русский император при помощи армии реставрировал те режимы, которые считал дружественными. То есть цель Петербурга была не просто дойти до Парижа и возвести на престол Людовика (тем более что шли переговоры — может, посадить на трон не Людовика, а сына Наполеона). Вся европейская политика тогда крутилась вокруг вопроса, что делать дальше с Францией. И Россия, благодаря военному успеху, играла одну из ведущих политических ролей, что тоже было огромным успехом, поскольку очень часто бывало наоборот — что Россия одерживала военную победу, а потом не могла ее отстоять дипломатическими средствами.
Разгромить наполеоновские армии, когда ими командует сам Наполеон, — это подвиг, безусловно, и полководцев, и солдат. Но и с точки зрения политики это был удачный ход. Александру I удалось если не навязать свою волю Европе полностью, то по крайней мере стать одним из архитекторов новой Европы на следующие полвека. То есть для российской власти тогда этот заграничный поход был отнюдь не бессмысленным.
Александр с помощью российских штыков установил дружественные режимы в европейских странах, а потом армию пришлось вывести — в соответствии с достигнутыми соглашениями. Венский конгресс 1815 года закрепил раздел Польши, отдал России Финляндию, но не дал ей ни Балкан, ни Средней Азии.
Следующий приход Российской армии в Европу произошел в 1848 году — в результате революции в союзной Австро-Венгрии. По призыву австрийского правительства Николай I для подавления революции направил туда три корпуса во главе с Иваном Паскевичем. Русские войска подавляли повстанцев, которые, по мнению Николая I, пытались разрушить законность — это было абсолютно в рамках Священного союза и других европейских договоров.
С середины до конца XIX века русская армия бывала в Европе в основном на Балканах — воевала там с Турцией. В причинах, и тем более поводах, к этим войнам был силен идеологический элемент — православного и славянского братства. Но при этом Балканы были средоточием интересов и Австро-Венгрии, и Турции, и Англии. Поэтому прежде всего вовлеченность России была частью борьбы за влияние в регионе. Тем более надо учитывать, что стремление России к контролю над черноморскими проливами и Черным морем, за превращение его во «внутреннее озеро» России всегда было одним из главных приоритетов ее внешней политики. Иными словами, это было продолжение XVIII века — вновь велись войны с целью расширить империю и поставить под контроль проливы.
И наконец, в 1914 году началась Первая мировая война. Можно сказать, что это был как раз пример совершенно безрассудного политического поведения, когда Россия ввязалась в войну, в которой ей искать было особенно нечего. Скорее всего, тут сыграли роль какие-то личные предпочтения императора и его мнение, что нельзя отсиживаться, когда вокруг все воюют. Конечно, были еще некоторые территории, которые Россия рассчитывала получить, но они не стоили затрачиваемых на войну усилий. Поэтому в Первой мировой войне Россия участвовала отчасти из соображений престижа, отчасти из моральных соображений. Тем не менее, и в этой войне русские войска опять пересекли границу Российской империи, вошли в Восточную Пруссию, взяли Львов и Перемышль, а потом двинулись на Балканы.
Если вернуться к истории войн с Турцией, то Первая мировая война для России стала своеобразным их продолжением — Петербург интересовали по-прежнему проливы Босфор и Дарданеллы и, соответственно, мечта о российском флаге над Константинополем. Вопрос о проливах и Черном море, как известно, волнует Россию и сейчас, спустя почти сто лет.