Но есть еще одна асимметрия, более важная с точки зрения нашего основополагающего интереса к геополитике. Атлантический и евразийский подходы асимметричны еще и в том отношении, что евразийская сторона отстаивает консервативную геополитическую модель, основывающуюся на представлении о качественной особенности евразийской (славянской, российской…) цивилизации, в то время как в обличии атлантизма выступает описанный выше глобалистский проект со всеми характерными его особенностями. Это две, как мы старались показать выше, принципиально различные политики пространства.
Геополитика представляет собой консервативный способ осмысления международных отношений, который зиждется на подчеркивании качественного своеобразия сосуществующих и борющихся за влияние целостностей, будь то страны и государства, региональные единства или цивилизации. Ей противостоит либерально-демократический и прогрессистский глобалистский проект, идеалом которого является универсализация политических и экономических форм жизни и соответственно нивелирование локальных традиций и ценностей. В России это противостояние воплощается в борьбе «евразийского» и «атлантического» мировоззрений, воспринимаемых как некие соперничающие цивилизационные идеологии. Их, однако, нельзя ставить на одну доску, ибо это асимметричное взаимодействие: если сосуществование двух или более локальных идеологий, зиждущихся на собственных традициях и понимании собственной качественности, возможно, то глобализм не может отказаться от претензии на универсальное господство, не утрачивая собственной сущности. Возможно, в силу этого мягкие, демократические варианты евразийского подхода оказываются противоречивыми и эклектичными.
Предыдущие параграфы имели, в основном, теоретический характер. Здесь же следует расставить точки над i, попытавшись показать, какое геополитическое будущее может ждать Россию. Именно геополитическое, а не глобалистское, ибо с глобальным советским проектом Россия распрощалась, видимо, навсегда.
Прощание это оказалось затянувшимся, ему до сих пор не положено конца. Практически все, что происходит сейчас на постсоветском пространстве, включая отношения постсоветских государств с внешним миром, происходит как бы в рамках СССР, в котором «братские» республики вдруг получили огромную долю самостоятельности (а не полный суверенитет!) и пытаются понять, что им с этим делать. Что им с этим делать, конечно, в политическом смысле, ибо в остальном ясно, что делать — разворовывать. Действительно, за двадцать лет, прошедших со времени распада СССР, не произошло переформатирования государственных границ советских республик. Советские вожди, как известно, любили перекраивать территории и переносить границы внутри вверенной им гигантской страны. То, что когда-то казалось малозначимым и безобидным изменением административных границ — действительно, какая разница, к примеру, РСФСР или Казахской ССР принадлежит Целиноград, все равно ведь целину поднимает вся страна! — теперь становится причиной вечной боли и потенциальным источником конфликтов. Таких скрытых конфликтов десятки. Нет практически ни одного из постсоветских государств, которое не имело бы претензий к постсоветским же соседям или к которому эти самые соседи не имели бы претензий. Тем не менее границы не меняются. Как будто бы в Москве по-прежнему сидит всесильное Политбюро. Впрочем, одно изменение все-таки произошло. Абхазия и Южная Осетия обрели государственную независимость под покровительством Российской Федерации. Но что-то все-таки мешает воспринять эту независимость всерьез. Как будто бы два года назад произошло не военное столкновение двух независимых государств, в результате которого одно захватило часть территории другого, образовав там мини-государства-сателлиты, а случился спор среди братьев, в результате чего старший таким вот образом наказал младшего. В 1931 г. Сталин сделал Абхазию автономной областью Грузии, теперь Абхазию забрали назад у Грузии. Вот когда грузинские братья снова будут себя вести хорошо, тогда, может быть, Абхазию отдадут обратно, а может быть, и нет, впрочем, какое это будет иметь значение!
Такое вот складывается ощущение — ощущение того, что Советский Союз, в основном, продолжает существовать. Но надолго его уже не хватит. Двадцать лет — это достаточный срок. Появились первые сигналы того, что внешние по отношению к постсоветскому миру соседи осознали уязвимость бывших советских границ и начинают проявлять вполне хищный интерес к постсоветским территориям, которые к тому же не сумели уверенно конституироваться в качестве суверенных государств. Государство Украина потеряло бывшую советскую территорию — остров Змеиный на Черном море. К белорусским и литовским землям проявляет политический интерес Польша, которой когда-то принадлежали части территории этих нынешних государств. На ряд местностей сегодняшней Украины претендует Румыния. Она же практически уже подготовила почву для аннексии Республики Молдова — бывшей Молдавской ССР. Складывается впечатление, что в геополитическом смысле распад Советского Союза происходит только сейчас — через двадцать с лишним лет после политической катастрофы. Только сейчас начался демонтаж СССР. Только сейчас начинается дележка территорий бывшего Советского Союза без какого-либо участия России и без оглядки на Россию. До сих пор Россия, хотя и косвенно и не всегда эффективно, но принимала участие в важнейших решениях и событиях на постсоветском пространстве. Это касалось не только внешне дружественных (искренне дружественных просто не было и нет), но и прямо враждебных режимов. Даже «оранжевая» Украина получала свое место в мире и была хоть кому-нибудь нужной только потому что даже после смерти СССР продолжалась советско-американская игра на «великой шахматной доске», в которой Америке и ее союзникам нужно было оторвать Украину от России, исключив тем самым любую вероятность возрождения если не Советского Союза, то сильной и единой страны на его месте. Теперь функциональной потребности в Украине больше нет. Америке она больше не нужна. Это косвенно свидетельствует о том, что с точки зрения Запада Советский Союз исчез окончательно.
Какие последствия этот новый распад СССР может иметь для постсоветских государств и, что особенно важно, для России? Для постсоветских государств перспектива оказывается самой мрачной. Я могу только согласиться с аргументацией А. Баринова, утверждающего, что наши постсоветские соседи обречены [63] . Это касается прежде всего Украины, Белоруссии и Молдавии. Им в среднесрочной перспективе не удастся сохранить даже формальную независимость. Независимость не светит и Прибалтике: Литва — неотъемлемая часть Речи Посполитой, Латвия и Эстония — спорные территории. Будущность постсоветских закавказских государств также сомнительна, ввиду набирающих силу и мощь Турции и Ирана. Возможно, устоят в политическом смысле центрально— и среднеазиатские государства, хотя в экономическом смысле они полностью подпадут под китайское господство, что в конечном счете и определит их политическую будущность, то есть то, как долго и в каких размерах и формах они еще будут представлены на карте мира. Уверенность в правильности этих прогнозов Баринов черпает в наблюдениях за поведением внешних соседей постсоветского мира, которое свидетельствует о возрождении имперских амбиций с их стороны. На Востоке в наши дни актуализируется процесс регенерации двух исторических империй — Османской и Персидской. На Западе Польша видит свое будущее в полном доминировании на территории исторической Речи Посполитой. Политические и геополитические успехи, достигаемые в отношениях с Украиной и Молдовой, подпитывают румынскую великодержавность, недостатка в которой нет уже сейчас. «Грядет век империй», — говорит А. Баринов, и слабые постсоветские государства станут жертвой хищников, которых перестала пугать тень Советского Союза и которым совсем не кажется опасной нынешняя безвольная и безыдейная Россия. Но о России позже. Мы можем перевести суждения А. Баринова в понятия, использованные нами выше, и констатировать, что в условиях, когда рухнул социалистический проект глобализации и происходит быстрое ослабление либерального проекта, на первый план вновь, как века назад, выходят империи с присущим им по их природе геополитическим способом мышления. В таких условиях слабые постсоветские государства действительно обречены. Спасти их может только Россия, спасая одновременно и себя.