Далее, конечно, построения из области альтернативной истории, но все же нетрудно представить результат этого столкновения, зная, какие последствия для вермахта имело применение летом 1941 года всего нескольких батарей тех же «Катюш» под Оршей и Киевом. Тем более в реальной истории, в тяжелейших условиях отступления и эвакуации уже к зиме 1942/43 года превосходство русского оружия стало очевидным!
Но Запад еще, возможно, перенес бы экономическую конкуренцию и гонку вооружений, если бы не Сталинская Конституция, проект которой в июне 1936 года был опубликован во всех газетах страны, передан по радио, издан отдельными брошюрами на 100 языках народов Советского Союза тиражом свыше 70 млн экземпляров. [31]
Реакция Запада (причины ее, думаю, несложно понять) последовала незамедлительно: с противоположного от СССР конца Европы начало подниматься «политическое цунами» (аналогии с сегодняшними событиями на Ближнем Востоке и в Северной Африке трудно не заметить) – уже 17 июля 1936 года мятежом фалангиста (разновидность фашизма) генерала Франко началась гражданская война в Испании. Именно с «легкой руки» каудильо в политический лексикон был введен термин «пятая колонна», а события в Испании показали всему миру эффективность применения этой политтехнологии, ведь «пятые колонны» были активизированы во всей Европе, в том числе и в СССР.
Отработав технологию в Испании, в 1938 – 1941 годах Запад при непосредственном участии «пятых колонн» положил к ногам Гитлера Австрию, Чехословакию, Норвегию, Данию, страны Бенилюкса, сателлитами Рейха стали Венгрия, Румыния, Болгария, Финляндия, развалена Югославия…
Но максимально яркий пример работы «пятой колонны», конечно же, – Франция. Вот как описывают ситуацию июня 1940 года уже цитировавшиеся мной Сейерс и Кан:
…Паника охватила Францию. Повсюду неутомимо трудилась «пятая колонна». Французские офицеры бросали свои части. Целые дивизии вдруг оказывались без военных материалов. Поль Рейно заявил сенату, что французское командование совершило «неслыханные ошибки». Он обличал «предателей, пораженцев и трусов». Десятки офицеров, занимавших самые высокие посты, подверглись неожиданному аресту. Но они были арестованы слишком поздно. «Пятая колонна» уже хозяйничала во Франции.
Бывший французский министр авиации Пьер Кот писал впоследствии в «Торжестве измены»:
«В стране и в армии распоряжались фашисты. Антикоммунистическая агитация служила дымовой завесой, под прикрытием которой готовился политический заговор, рассчитанный на то, чтобы парализовать Францию и облегчить Гитлеру его дело… Самыми эффективными орудиями «пятой колонны»… были Вейган, Петэн и Лаваль. На заседании Совета министров, состоявшемся в Канже, близ Тура, 12 июня 1940 года, генерал Вейган требовал от правительства прекращения войны. Он аргументировал свое требование тем, что в Париже якобы вспыхнула коммунистическая революция. Он утверждал, что Морис Торез, генеральный секретарь коммунистической партии, уже водворился в президентском дворце. Жорж Мандель, министр внутренних дел, немедленно связался по телефону с префектом парижской полиции, который опроверг утверждения Вейгана: никаких беспорядков в городе нет, население спокойно… Как только Петэну и Вейгану в сумятице удалось захватить власть, они с помощью Лаваля и Дарлана немедленно отменили все политические свободы, заставили народ замолчать и установили фашистский режим.
С каждым часом нарастало смятение и увеличивалась катастрофа. Французские солдаты еще продолжали отчаянно и безнадежно сражаться, и весь мир взирал на небывалое в истории предательство, жертвой которого стала целая нация…
…14 июня пал Париж. Петэн, Вейган, Лаваль и троцкист Дорио сделались марионеточными правителями Франции, пляшущими под нацистскую дудку». [2]
Чтобы обезопасить себя от результатов работы заботливо выпестованной ими же самими политтехнологии, Западу пришлось идти на крайние меры: в том же июне 1940 года в Великобритании местная «пятая колонна» была разгромлена [2] (впрочем, не особо жестоко, что указывает на близкое «родство» субъектов по «обе стороны баррикад»). Ну а Рузвельту, чтобы унять профашистски настроенные круги в США, пришлось спровоцировать в декабре 1941 года японцев на Пёрл-Харбор. [32]
И здесь уместно небольшое отступление: экспертная комиссия под председательством д.и.н., профессора, директора Историко-архивного института РГГУ Безбородова А.Б., созданная по решению Ученого совета исторического факультета МГУ для проведения научной экспертизы учебного пособия профессоров исторического факультета МГУ А.С. Барсенкова и А.И. Вдовина, в своем заключении утверждает:
…авторы постоянно подводят читателя к мысли о том, что сталинский террор был необходим и обусловлен реальным существованием в стране многочисленной «пятой колонны». Жертвы сталинских репрессий автоматически приравниваются к потенциальным пособникам внешних врагов. Очевидно, что авторы не смогли или не захотели провести четкую и понятную читателю грань между двумя принципиально разными положениями.
Первое: сталинское руководство действительно верило в существование миллионов «врагов», и это служило важнейшим мотивом «большого террора». Второе: на самом деле большинство жертв террора были вполне лояльными советскими гражданами, невинно пострадавшими от произвола государства. Этот последний вывод подтверждается фактом массовой реабилитации жертв сталинского террора, проведенной на основании проверки следственных дел. [33]
Безусловно, учебник Барсенкова – Вдовина есть за что критиковать, что уже и было показано в моем исследовании. Но если согласиться с точкой зрения сей экспертной комиссии в ее отрицании существования «пятой колонны» в СССР, то нужно признать, что СССР был уникальным в тогдашней Европе государством, где власть и ВСЕ группы народа на момент 1936 года представляли собой единый монолит!
В реальности, как мы знаем, и после «большой уборки», даже во время Великой Отечественной, где было максимальное приближение к заявленным параметрам, нашлось незначительное, но все же заметное число индивидуумов, чтобы составить коллаборационистские формирования. Следовательно, ничем, кроме политической ангажированности, подобные выводы комиссии объяснить не представляется возможным (не будем же мы их считать неучами?!).
К счастью, в тогдашнем руководстве СССР были более трезвомыслящие и патриотичные люди, понимавшие суть происходящего. Уже через месяц после начала фашистского пожара в Европе, 19 августа 1936 года начался процесс «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра» (так называемый «первый московский процесс»), который был показательно ОТКРЫТЫМ (как и последующие два «московских процесса»), что дает основания утверждать, что он был недвусмысленным сталинским сигналом Западу – «в СССР номер с «пятой колонной» не пройдет!».
Очень интересный нюанс (особенно «скептикам», считающим, что «гласность» – это «изобретение Горби») – «исполнительная вертикаль власти», вплоть до райкомов, была подробно проинформирована о фактах, выявленных следствием, за ТРИ НЕДЕЛИ до начала процесса.