1. При режиме немецкой оккупации Жукову и Тимошенко надо быть полными идиотами, чтобы надеяться остаться на своих высоких постах – самый простой аргумент, что свои командующий вермахтом и начгенштаба у Гитлера имеются и так.
2. В случае создания марионеточного правительства «новой России» Жукову и Тимошенко тоже ничего не светит. Скорее всего такое правительство в 1941-м возглавил бы Керенский (за неимением реальной оппозиции в самом СССР и имением дырки от ледоруба в голове Троцкого). Он, кстати, весьма возбудился в 1941 году, пребываючи в США. А для Керенского – в обозе вермахта уже ехали «нарком обороны» и «начгенштаба» – его старые кореша Краснов и Шкуро.
Кроме того, если принять версию Мартиросяна, то Сталин в 1940 году ведет себя совершенно удивительным и нехарактерным для себя образом! Не в правилах Сталина было заставлять неавтора исполнять чужой план. Обычно план исполнял автор и нес полную ответственность (например, «Багратион» – Рокоссовский)! А тут уважаемый Сталиным Борис Михайлович составляет в октябре 1940 года план и уходит. Исполнять его должны совсем другие люди…
Не логичнее ли предположить, что Жуков и Тимошенко готовили совсекретный план, отличный от «плана Шапошникова»?! А также вспомнить, что «предательство генералов» – это очень распространенная из-за своей простоты и минимально необходимого приложения умственных усилий версия на низших ступенях иерархии армии, переживающей серьезные испытания, популярная во все времена и у всех народов.
В истории бывали моменты, когда эта версия была правдивой (даже совсем недавно, в 2003-м, в случае с иракской армией), но по отношению к СССР 1941 года – это просто неуважение к нашим предкам (в том числе к невинно пострадавшим во время очищения армии в 1937 – 1938 годах).
Советским руководством был, конечно, выбран плохой (основной) вариант вступления СССР в войну, который и реализовывался до конца июня 1941 года. Переход к плохому (резервному) варианту начался с отзыва с фронта генерала Павлова, т.е. с 29 – 30 июня, а стране об этом было объявлено 3 июля, в знаменитой речи И.В. Сталина («Братья и сестры!»).
Но прежде чем приступить к рассмотрению этих событий, хочется отметить три момента:
1. Версия Александра Шубина (подготовка СССР к отражению «двухсезонных клещей» + «проглядели группу армий «Центр») [79] хоть и отличается некоторой оригинальностью, но, по сути, является модификацией «превентивной версии», т.е. отвратительного варианта, подробный разбор которого проведен выше.
2. Бредовые версии событий, типа «маркосолонинской» [80], даже критиковать считаю излишним, а тем, кто готов в них поверить, рекомендую психику проверить.
3. Наиболее ныне адекватные историки, которыми я считаю К.Б. Назаренко и В.Р. Мединского, абсолютно верно описывают события тех дней и факторы, влиявшие на их ход: высокую степень развития германской военной мысли, отличные боевые качества и богатый опыт войск агрессора, подавляющее их численное преимущество на направлениях ударов, необстрелянность и неопытность основной массы РККА, неотработанность в реальной боевой обстановке взаимодействия родов войск РККА. Изложение событий, с которым вы ознакомитесь ниже, ни в коем случае не подвергает сомнению выводы уважаемых историков! Но без понимания, КАКОЙ вариант вступления СССР в войну выбрало советское руководство, мотивов этого выбора и надежд, с ним связанных, картина событий 22 июня 1941 года и первых дней войны никогда не будет полной. Как следствие, эта тема останется объектом для манипуляций, отнюдь не безобидных для нашей исторической памяти, при помощи которой, как известно, народ длит свое существование. Так что овчинка стоит выделки…
Прежде всего надежды на то, что войну удастся оттянуть до 1942 года, покинули Сталина и его соратников еще в мае 1941 года, так что из рук манипуляторов выбивается еще один «козырь», неоднократно описанный самыми различными авторами – дескать, Сталин надеялся на то, что немцы не успеют до осени 1941 года напасть на СССР, зимой в России не согласится воевать даже такой маньяк, как Гитлер, а к 1942 году СССР встретит их во всеоружии. Если когда-то по фактам, изложенным в этой главе, снимут документальный фильм со зрелищными постановочными историческими реконструкциями, то первый этап краха надежд на то, что Гитлер не успеет в 1941-м, а СССР вступит в войну в 1942 году по оптимальному для себя варианту, ярко иллюстрировал бы следующий эпизод:
СССР, Москва, Кремль, кабинет Сталина, 11 апреля 1941 года, 23 часа 30 минут.
Присутствуют: Сталин, Молотов, Вышинский, Голиков.
Начальник Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант Голиков (заканчивая доклад):
– …таким образом, учитывая полную дезорганизацию югославской армии и подавляющее превосходство Германии и ее союзников, следует ожидать капитуляции Югославии в течение ближайшей недели, а Греции – до конца месяца. Это переносит возможную наиболее раннюю дату сосредоточения ударных группировок вооруженных сил Германии и ее союзников на границах СССР с середины мая текущего года на середину июня. В остальном выводы моего доклада от 20 марта сего года остаются без изменений.
Наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки.
Сталин думает, прохаживаясь по кабинету:
– Благодаря усилиям нашей разведки в конце марта 1941 года промелькнул проблеск надежды превратить «отвратительный вариант» вступления СССР в войну в оптимальный. В Югославии к власти пришло просоветски настроенное правительство генерала Симовича, которое 5 апреля 1941 года подписало с СССР Договор о дружбе и ненападении. Если бы Гитлер промедлил, тратя время на ультиматумы и угрозы, а потом югославы повоевали хотя бы вдвое дольше, чем поляки…
Ну что ж, «братья-славяне», спасибо и за этот подаренный нам месяц…
Сталин:
– Спасибо, товарищи, можете быть свободны. – Молотову: – Вячеслав, останься…
То, что эта историческая реконструкция близка к реальности, подтверждает не только журнал посещений кабинета Сталина в Кремле, который за предвоенное полугодие начальник Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенант Голиков посещает единственный раз и именно 11 апреля 1941 года в очень показательной компании наркома иностранных дел и его заместителя [78], но и воспоминания П.А. Судоплатова (во всяком случае, в той их части, которую можно отделить от явной посмертной их «редактуры»):
…в марте 1941 года военная разведка и НКВД через свои резидентуры активно поддержали заговор против прогерманского правительства в Белграде. Тем самым Молотов и Сталин надеялись укрепить стратегические позиции СССР на Балканах. Новое антигерманское правительство, по их мнению, могло бы затянуть итальянскую и германскую операции в Греции.