Помимо таких концептов, как «система» и «игра» [119] , для понимания того, что у Люттвака называется «стратегией», важно иметь в своем арсенале еще и представление о многоуровневом устройстве социальной жизни и административной системы государства, а также особую схему, предполагающую выявление «двух измерений стратегии»: вертикального и горизонтального [120] .
Вертикальное измерение у автора задается, с одной стороны, в логике традиционной военной стратегии: технический, тактический и операционный уровни, уровень театра военных действий и большая стратегия (grand strategy), то есть, в логике изменения масштабов действия, а с другой — в логике усложнения управленческих уровней и изменения наборов используемых на этих уровнях средств, задействованных в противостоянии. Оперативный уровень задается не столько в логике масштабов действия, сколько в представлении о возможности совершения военных маневров, то есть — в логике используемых средств. Горизонтальное измерение предполагает как бы видимый процесс динамического противостояния и двух — тех или иных отдельно взятых стран, и всех государств, представленных на поле единой мировой геополитической игры.
Таким образом, предметом исследования в новых работах Люттвака становится не отдельная страна, а комплекс стран, окружающих империю. Если быть предельно точными, то его масштаб еще шире — все страны, которые способны оказывать прямое или косвенное влияние на внутреннюю и международную политику империи. Успешное существование державы зависит от того, каким образом распределяются «силовые линии» в напряженном поле международной политики: в каких местах вспыхивают войны, по какой линии проходят границы альянсов, по каким маршрутам проходят торговые, транспортные и финансовые потоки. Grand strategy — это способность мыслить «топографически», с сохранением понимания того, что успех одной из фигур (в случае исследований Люттвака — Византии или Римской империи) зависит не только от ее мощи, но и от общей комбинации сил в едином геополитическом пространстве. Отметим, что в том, как Люттвак определяет grand strategy, снова прослеживается та самая управленческая игра, о которой мы говорили в разделе, посвященном «Государственному перевороту». Византия так же пытается управлять неподвластными ей и свободными в проявлении своей воли «субъектами действия», как и организаторы государственных переворотов. Но только действия происходят в иных пространственных (географических) и временных масштабах, а кроме того усилия главного субъекта действия (некоего гипотетического держателя имперской стратегии) направлены не столько на захват чужого государства, сколько на сохранение своего.
В изданной нами книге «Стратегия Византийской империи» (The Grand Strategy of the Byzantine Empire. 2009/2010) Люттвак показывает, в чем было преимущество стратегии Византии по сравнению со стратегией Римской империи и почему Византийская империя смогла просуществовать почти тысячелетие, имея не менее агрессивное окружение, чем Рим.
Логика любой стратегии полна неожиданностей и парадоксов, логика grand strategy — еще более парадоксальна. Византия редко стремилась к окончательному и полному разорению и уничтожению своих врагов, наоборот — нередко, нанеся врагу сокрушительное поражение, она всячески поддерживала восстановление его военной мощи: ведь этот побежденный враг мог понадобиться ей в качестве союзника для борьбы с другим, более сильным противником. На поле геополитической игры должно присутствовать достаточное количество игроков для того, чтобы у твоей страны имелось пространство для дипломатических маневров, ведь выгоднее и дешевле побеждать врага чужими руками, чем воевать с ним самому. И византийцы хорошо понимали это правило, постоянно стравливая между собой своих соседей.
Внимательно читая «Стратегию Византийской империи», можно выявить основные правила или законы, которые, судя по всему, применимы для любой империи, сверхдержавы или крупного государства. Люттвак не говорит о них прямо, но они имплицитно присутствуют в тексте его исследования.
1. Во-первых, это закон «оптимального размера территории империи». Если страна слишком мала, то она не в силах мобилизовать достаточный объем ресурсов для того, чтобы иметь возможность выступать в качестве достойного игрока на геополитической арене. Но империи, если она захватила под контроль слишком обширные территории, в какой-то момент становится трудно эффективно управлять всеми своими владениями [121] .
2. Во-вторых, это закон «оптимальной сложности». Находящаяся в распоряжении страны административная система должна быть достаточно комплексной и дифференцированной для того, чтобы иметь возможность управлять имперскими владениями. Если социально- политическое, географическое, этническое и культуральное устройство страны будет слишком сложным, если включенные в империю страны и регионы окажутся слишком разнородными, то управлять всем этим хозяйством с какого-то момента станет невозможно. Чем обширнее владения страны и чем разнороднее ее региональный, социальный и этнический состав, тем более сложной и массивной должна становиться система административной управления, тем многочисленней должна быть ее бюрократия. Все это приводит к быстрому росту расходов на содержание административной машины, который рано или поздно начинает обгонять рост доходов империи от сбора налогов, податей, дани, таможенных пошлин и т. д. в подвластных ей регионах.
3. В качестве третьего закона можно назвать «закон центростремительного притяжения». Чем более богатой и процветающей становится ваша страна (империя), чем комфортнее и безопаснее в ней проживание, тем более привлекательна она для грабителей и завоевателей.
Римская и Византийская империи были очень привлекательны для набегов кочевников и варварских племен. Современная Америка (Соединенные Штаты) — очень привлекательны для мексиканских наркоторговцев, трудовых мигрантов, беженцев и других искателей более богатой и безопасной жизни, чем та, которую они могут найти на территории своего проживания. Администрация США тратит существенные средства на регулирование незаконной миграции и контроль мексиканской границы. С похожими трудностями сталкиваются и европейские страны. Возникающая разность потенциалов между богатством и бедностью, между дикостью и цивилизованностью заставляет империи постоянно увеличивать затраты на защиту своих границ. Империи разрушаются не только по причине прямой агрессии со стороны других государств или от набегов варваров — они гибнут от коррозии властных элит, когда в их ряды проникают бывшие иммигранты или представители завоеванных территорий, а также по причине того, что социальный и этнический состав их населения становится слишком неоднородным.