Событие № 7 — 12 сентября 2007 года (буквально на следующий день после перипетий с С.Вайнштоком) происходит нечто принципиально большего масштаба. Объявлено об отставке премьер-министра М.Фрадкова.
Сам Михаил Ефимович никак не может быть представлен как союзник сил, атакующих фигурантов «трехкитового» дела. Но масштаб произошедшего в другом. Отставка М.Фрадкова рассматривалась как пролог к назначению на пост премьера (а значит, «преемника» на приближающихся президентских выборах) С.Иванова. Это и должно было стать решающим сюжетом всей главной политической драмы.
Однако этого не произошло. Премьером стал В.Зубков. И потому можно говорить не об отставке М.Фрадкова как таковой, а о поражении всего клана, делавшего ставку на С.Иванова. А эту ставку, по определению, делал именно «антитрехкитовый» клан. По крайней мере, для «трехкитового клана» назначение Иванова премьером и перевод его в статус преемника были бы абсолютной политической катастрофой.
Поэтому реальное содержание события — назначение на пост премьера В.Зубкова, то есть неназначение на этот пост С.Иванова.
Событие № 8 — заявление Президента РФ В.Путина о том, что он возглавит список «Единой России». Это заявление было сделано на съезде «Единой России» точно в день ареста Бульбова.
Мы не хотим осуществлять никаких «аналитических склеек», утверждающих, что весь этот ряд событий представляет собой единое целое. Тем более, что, создавая такое целое, пришлось бы рассматривать еще достаточно много событий. Но то, что и борьба за Следственный Комитет при Генпрокуратуре, и «антитамбовская» эпопея, и эпопея с Вайнштоком, и дело Бульбова — это звенья одной цепи, достаточно очевидно. Очевидно и то, что неназначение С.Иванова является, как минимум, крупнейшим успехом «трехкитового» клана. И мы хотели бы предложить читателю данную схему в качестве способа понимания происходящего. Раскачиваются не только малые, но и большие качели. Это раскачивание может серьезно сказаться на судьбе власти и судьбе страны. А потому надо продолжить следить за тем, как осуществляется данная — весьма масштабная и трагическая — раскачка.
В чем смысл ее? И есть ли вообще этот смысл?
Для ответа на этот вопрос надо рассмотреть следующую — качественно новую — фазу игрового процесса.
Бульбов арестован 1 октября 2007 года.
9 октября 2007 года глава ФСКН В.Черкесов выступил в газете «Коммерсант» со статьей под названием «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев».
В статье Черкесова есть общие и частные утверждения. Общие касаются «чекизма» как такового… Того, что «чекизм» волею истории стал контррегрессивным аттрактором… Это на моем языке. Сам Черкесов пишет о «крюке», за который уцепилась падающая в бездну страна… И о том, что дальше либо еще более глубокое падение страны, либо та или иная контррегрессивная (это, опять-таки, на моем языке) трансформация с опорой на имеющиеся возможности… Еще говорится, что определенный тип элитного поведения («воинский», по Черкесову) позволяет рассчитывать на контррегресс. А другой тип поведения («торговый») не позволяет это сделать. Что у «чекизма» как явления есть свое историческое перепутье. Что у «чекизма» есть еще и мощные оппоненты, которые постараются направить его по неверному пути… Что надо бороться за верный путь…
Подобным общим утверждениям посвящена большая часть статьи.
Меньшая часть посвящена конкретике — недоумению в связи с определенными обстоятельствами произошедших арестов. При этом автор не выносит окончательного вердикта по поводу того, кто прав и виноват. Он говорит, что виновные должны быть наказаны, если они виновны. Но и своих сомнений в виновности арестованных работников ФСКН он не скрывает.
Статья Черкесова подводит черту под периодом недоговоренностей. Под всеми рассуждениями о том, что с «чекизмом» конфронтируют только либеральные силы, недовольные появлением новой «элиты государственников». Черкесов отчетливо фиксирует, что конфликт — внутри этой «элиты государственников». А поскольку это голос представителя класса (страты, корпорации), то весомость данного утверждения трудно переоценить.
Фактически Черкесов переводит клановый конфликт в режим открытой полемики по ключевым идеологическим и стратегическим вопросам.
Вышел ли Черкесов за рамки субординации — пусть судит тот, кто устанавливает эти рамки. По мне, так если бы он вышел за них как лишенный игрового мышления романтический Дон Кихот, то все давно бы кончилось весьма и весьма плачевно. Черкесов или потерял бы свой пост, или даже повторил бы судьбу Бульбова. Но он не потерял пост, а в чем-то даже административно прибавил. К моменту, когда я дописываю эту книгу, все обстоит именно так. То есть Черкесов удерживает позиции в течение очень долгого времени. А значит, его игровой ход был продуман. Последствия были просчитаны.
Мне же важно то, каково содержание, предъявленное Черкесовым. И почему это содержание заслуживает нашего внимания.
Прежде всего, это связано с тем, что анализируемая нами игра после статьи Черкесова перешла в другую фазу. Этот фазовый переход может много рассказать о сути игры. И пренебрегать его анализом недопустимо.
Ведь статья Черкесова стала стержнем острой, масштабной и беспрецедентно длинной информационной войны. Войны, на какое-то время затмившей своим накалом (в этом согласны все) проходившую в тот же период кампанию выборов в Госдуму.
Анализ информационных войн — альфа и омега нашего метода. Мы не можем не проанализировать и данную информационную (очень масштабную!) войну, если хотим что-то понять.
Кроме того, Черкесов (а) сам выступил как носитель некоего классового самосознания, то есть как актор, попытавшийся сделать шаг от «чика» к «цыку», и (б) поднял проблемы, имеющие отношение к фундаментальной для России ситуации этого самого «чика» и «цыка». Сделал он это, предъявив содержание, не только не сходное с тем, которое я излагаю, но и ДИАМЕТРАЛЬНО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ. Я вынужден это подчеркнуть потому, что два-три неслучайных идиота неслучайным образом стали проводить параллели между моими интеллектуальными построениями и утверждениями Черкесова.
Кстати, даже аутентичность моих построений и построений Черкесова не показала бы ничего, кроме того, что мы думаем одинаково и читаем сходную литературу. Идиотизм же состоит в том, что мои построения именно диаметрально противоположны черкесовским! Не заметить это можно, только обладая абсолютной аллергией на идеи, концепции, модели и прочие интеллектуальные «гадости».
Именно принципиальное отличие черкесовского подхода от того, что мне представляется спасительным и необходимым, побудило меня вступить в полемику. Оговорив при этом, что мне симпатично все: и стиль черкесовской игры, и выход игрока в пространство интеллектуалистики, и нравственная позиция… Все, кроме этого подхода.