В 1997 году я смотрел спектакль в одном из московских театров. По окончании спектакля оказался на довольно узком застолье. В числе участников застолья были некие руководители российского бизнеса и члены их семей.
Я испытал глубокий двойственный шок. С одной стороны, позитивный. Потому что я увидел нормальных советских людей из очень знакомого мне слоя хозяйственников, близких к природе, работающих иногда в не вполне благоприятных условиях. Это были люди дела, управленцы, отнюдь не трутни и не элитарии. Напротив, глубоко неэлитарные люди. Что было невероятно приятно.
С другой стороны, шок был негативный. Потому что это были люди, которых судьба бросила в элитный мир, дав им в этом мире ролевые позиции, чуть ли не равные Рокфеллеру. И уж, по крайней мере, гораздо большие, чем у Сороса. А они были к этому фантастически не готовы. Эту неготовность предстояло оплатить всей стране.
Элита… В 1988 году, когда советские хозяйственники впервые вкусили от раскованных отношений с Западом, не было внятности в вопросе об эквивалентном обмене и хозяйственник мог по наивности обменять свою подпись, дававшую его западному партнеру многомиллионные, а то и миллиардные прибыли, на элементарную бытовую услугу. Впрочем, и тогда так поступали только «непродвинутые» хозяйственники. Но в 1994 году уже было ясно, что если у тебя есть нефть и газ и ты их правильно продашь (не продешевишь), то «видаки», гарнитуры и машины купишь на прибыль. И тем не менее именно в 1994-м иностранцы глумливо описывали, какой фантастический контракт можно получить в России в обмен на меблировку квартир этих самых «Рокфеллеров».
Прошло еще несколько лет, пока продвинутые элитарные обитатели нашего «края непуганых идиотов» наконец сопоставили цены услуг таких «меблировщиков» и цены своих ответных услуг. И дошли до глубочайшего понимания сокровенной истины, смысл которой в том, что если есть «бабки», то, в конце концов, мебель можно купить самостоятельно. А на разницу между тем, что от тебя просят, и этой мебелью, — еще виллу и яхту VIP-класса.
Наконец, и этот барьер был взят. Были освоены все прочие сокровенности. И некоторые из наших квазирокфеллеров — люди, в чем-то подобные описанным мной выше персонажам, — оказались сидящими (не фигурально, а вполне буквально, на приемах) за некими международными элитными столами. И были очень счастливы по этому поводу, сравнивая свое размещение за этими столами с менее статусным размещением неких элитных американцев. Когда позже эти наши квазирокфеллеры оказались не за элитными международными столами, а за решеткой, то даже не уловили связи между своим новым местонахождением и своим тогдашним местом у международного элитного стола. Вот что такое неотрефлексированность, отказ от рандеву со своим элитным двойником, со своей трансфеноменальной игровой сущностью.
Так что делать-то? Этот вопрос с огромной и ранящей меня прямо в сердце исконно русской наивностью задают мне многие мои друзья и враги, когда я их припираю к стенке и показываю, какова ситуация.
Герой одного из фильмов Рязанова отвечал: «Что делать? Сухари сушить!» Я так не могу. Мне всегда казалось и до сих пор кажется, что надо сделать все возможное для того, чтобы наша новоявленная элита освоила законы элитного поведения, и не в виде бутылок вина за 30 тысяч евро, а в виде чудовищного труда по встрече со своей элитной инобытийностыо. Возможно ли это? Не исключено, что невозможно. Ну и что? Я все равно буду это делать. Потому что вижу в этом свой долг.
Наивные мои сограждане, получившие неограниченные финансовые потенциалы, почему-то решили, что термин «новый русский» носит комплиментарный характер. Быть может, они спутали это с «новым человеком как целью коммунистического строительства». На самом деле, речь шла о русских нуворишах. Новые русские, новые французы — это все нувориши. Nouveau riche — буквально «новые богачи». То есть быстро разбогатевшие люди, которые пытаются пробиться в высшие слои общества лишь на основе своего богатства. Еще Мольер обсуждал данный социальный слой, но апофеозом этого обсуждения является пьеса Дюма-сына «Денежный вопрос», поставленная в Париже в 1857 году и сразу ставшая легендарной. Ее главный персонаж — господин Жиро — очень быстро стал нарицательным.
Нувориш… Несмотря на распространенное заблуждение, происхождение данного слова не имеет никакого отношения к ворам и воровству. Речь идет о специфической издевке аристократов над элитными претензиями победившей буржуазии, желающей имитировать элитные образцы и неспособной освоить элитную суть.
Зарождающийся русский буржуазный класс, заявивший о своих претензиях в 1996 году, уже успел уйти в небытие. Я имею в виду сладкое небытие трусливого безвластного гедонизма. Ресторан… За столом гости… По двору бегают довольные розовые поросята… Повар спрашивает: «Которого на шашлычок?» Гости советуются: «Может быть, этого? Вон как хвостиком дергает!» — «Нет, вон того, он пожирнее!»
Но кто же гости, охочие до поросят?.. На шашлычок или на холодец с хреном… В принципе, никакого отторжения их позиция не вызывает. Если поросята, то почему бы не на шашлычок? Однако все чаще возникает впечатление, что сами гости сидят на первом этаже ресторана, а со второго этажа их разглядывают любители других блюд. И обсуждают, кого из сидящих на первом этаже съесть первым. Я заблуждаюсь? Буду рад…
Но я твердо знаю, когда это будет не так. Это будет не так в тот момент, когда в России появится дееспособный господствующий класс, который сможет осуществлять подлинное господство хотя бы в грубых, но эффективных формах. Этот класс должен, как минимум, осознать, что его высшей капитализацией является не совокупность нефтяных или газовых скважин, а страна. Что только она делает его элитно дееспособным. А без этой дееспособности он обязательно превратится в пожираемое, а не в пожирающее. Или же в то, что, будучи пожирающим у себя в Отечестве, станет пожираемым на более широких транснациональных просторах.
Классовое господство — неприятная вещь. И я абсолютно не предопределяю свое отношение к нему в момент, когда оно состоится. Но я сделаю все возможное для того, чтобы оно состоялось. И вот почему.
Совсем вульгарная (я бы сказал, вульгарная до идиотизма) псевдомарксистская теория государства представляет это государство как очищенный от любых других (общенациональных, историко-культурных) свойств аппарат насилия. Это насилие, согласно такой идиотской (и очень распространенной не только в России) схеме, осуществляет господствующий класс. И он осуществляет его во все большей степени, вплоть до полного уничтожения своего народа, его низведения до уровня рабов. Сдерживающий процесс, согласно этой схеме, — это борьба эксплуатируемых против эксплуататоров.
Если бы все было так, то чего ради добиваться исторической состоятельности этого самого господствующего класса? Однако это просто не может быть так. Потому что господствующий класс должен положить на стол международной игры потенциал той нации и того государства, которые создают для него позицию господства, позволяющую находиться в игре. Чем ниже этот потенциал, тем ниже игровые возможности. Господствующему классу США нужны сильные Соединенные Штаты.