Так у кого же сила-то? У силовиков во власти или у братвы? Может, просто государству не хотелось демонстрировать свои возможности? В 2006 году, когда у Путина возник конфликт с президентом Грузии Михаилом Саакашвили, Владимир Владимирович отомстил ему весьма своеобразным и изощренным способом.
Он – через послушный парламент, разумеется, – закрыл в России казино. Все абсолютно! Официальное объяснение отчасти совпадало с истинными мотивами Путина.
В одночасье «выяснилось», что игорный бизнес такого рода в России криминален донельзя. Рассадник коррупции и тому подобное. Вскользь упоминалось, что держат его, как правило, «воры в законе» из Грузии. И совсем не говорилось о том, что за пару лет до этого Саакашвили так поставил работу своего МВД, что практически выгнал всех «воров в законе» из своей страны, и они отправились на заработки в Россию. В том числе и посредством казино.
Получалось, что, выбивая финансовую почву из-под ног грузинских преступных авторитетов, Путин таким образом стравливает их с президентом Грузии. Мол, вел бы тот себя смирно, и вы (воры то есть) и дальше стригли бы дивиденды со своей игорной поляны. А так – скатертью дорога на родину!..
Мне и тогда, и сейчас такой лично-радикальный подход Владимира Владимировича к решению серьезных проблем казался несколько волюнтаристским. Ведь до казино на самом деле большинству россиян никакого дела не было. Более того, сияющие игорные заведения внешне только украшали города. Но главное: а разве до ссоры с Саакашвили Путин не знал о тотальной криминализации казино? Знал, конечно! Но они его не волновали, поскольку не задевали лично. И эта черта характера Владимира Владимировича говорит, конечно, о его негосударственном мышлении. О его усредненности.
Или вот еще история.
В 2003 году в Германии начали расследование по подозрению в отмывании денег в отношении компании «St. Petersburg Immobilien und Beteiligungs AG» (SPAG). Мелькнуло там и имя тогдашнего президента России Владимира Владимировича Путина, который в бытность свою руководителем комитета по внешнеэкономическим связям принимал участие в создании SPAG.
«Тут следует отметить, – пишет в «Новой газете» Роман Шлейнов, – что в России после того, как Владимир Путин получил всю полноту власти, бумажные упоминания о его ранней питерско-германской деятельности стали «зачищать». Но в Германии, судя по всему, он оставил неизгладимый след во многих документах. А немецкие архивы, к счастью, неподвластны российским чиновникам и спецслужбам».
Чуть позже благодаря журналистам «Ньюсуик» выяснилось, что в 1994 г. петербургское АО «Знаменская», членом правления которого был Владимир Кумарин-Барсуков, стало петербургским филиалом SPAG. Франкфуртский журналист Юрген Рот (Juergen Roth), размышляя о такого рода совпадениях, приходит к выводу, что Владимир Владимирович в начале 1990-х «мог играть далеко не безобидную роль в государственно– криминальных властных структурах».
Витиеватое выражение «государственно-криминальные властные структуры» – это, конечно, огрехи перевода. По-нашему это означает: «в государственных структурах, сросшихся с криминалом». Как пишет немецкий журналист Андреас Ферстер (Andreas Foerster), «в своей книге Рот цитирует доклад российской спецслужбы ФСБ, согласно которому тамбовская преступная группировка, как и прежде, поддерживает контакты с Путиным».
Напомню, речь идет о 2003 годе. Мне, если честно, показалось странным и маловероятным, чтобы полностью лояльная Путину ФСБ с его корпоративным товарищем Патрушевым во главе делала такого рода компрометирующие Путина доклады. Тем более о которых становилось известно немецким журналистам. Если, конечно, речь не идет о докладах эпохи, когда Путин работал в мэрии Санкт-Петербурга. Тогда, конечно, другое дело…
Тем более что парой лет раньше примерно то же самое, что и Андреас Ферстер, утверждали в газете «La Repubblica» итальянские журналисты Карло Бонини и Джузеппе д'Аванцо: «Имеется большое количество доказательств и документов, подтверждающих то, что Владимир Путин имеет отношение к деятельности «тамбовцев», мафиозной группировки Кумарина, и «бартерным сделкам», которые обошлись России в 1991–1992 годах в 124 миллиона долларов».
Что тут скажешь? [21]
На ум приходит лишь воспоминание, что Владимир Барсуков (Кумарин) был арестован в 2007 году (и позже получил огромный срок) аккурат накануне очередных президентских выборов. Я не вникал в детали этой истории, да и еще не жил в Питере, когда это произошло, но, как и большинство россиян, мало верю в такие кричащие совпадения. А у многих складывалось ощущение, что Барсуков стал чем-то не устраивать высшую власть в стране и та, включив свои беспощадные жернова, в одночасье его перемолола.
Конечно, такой сугубо выборочный подход в борьбе с преступностью порочен. Потому что больше напоминает месть или заметание следов, а не собственно наведение порядка. Кстати, сказав, что именно Путин покончил с массовой преступностью, я не погрешил против истины. Это в общем и целом так.
Но каким способом это было сделано?
С этим вопросом я обратился к бывшему руководителю столичной милиции Аркадию Мурашову.
– Почему сегодня в стране исчезла оргпреступность? Да потому что ее функции ушли к милиции. На стрелки и разборки сегодня ездят майоры и полковники МВД, – категорично ответил Аркадий Николаевич.
Аналогичного мнения оказался другой мой собеседник – известный общественный деятель и предприниматель Ирина Хакамада:
– Тогда бандиты крышевали, а сейчас местная власть. И вы знаете, с какими погонами она ходит. И это опаснее. Потому что с бандитами по понятиям договориться легче. За десять процентов… Вы теоретик, а я практик, поэтому лучше знаю, о чем говорю. Я в девяностые открывала малое предприятие и платила бандитам десять процентов. Им нужно было, чтобы овца обросла шерстью. Потому что они тоже от бизнеса, но с другой стороны. Они тоже уличные. А чиновник, облеченный властью, – он жадный, ему вообще ничего не надо. Он готов содрать шкуру с мясом до костей. Потому что он не уличный и ни за что не отвечает. И у него власть за спиной. Он считает, что у него все будет в шоколаде, что бы вокруг ни происходило. И он страшнее. Когда крышует власть, у нее вырабатывается криминальное мышление. При этом у власти есть правосудие, суды, правоохранительные органы. Она может прийти и сказать: «Или ты все отдашь, или завтра сядешь в тюрьму». А бандит так сказать не может. Он скажет: «Давай договариваться…»
Лично я никогда в жизни не общался ни с одним крупным бандитом, поэтому предмет знаю чисто наглядно и теоретически, но сдается все же, что Ирина Мицуовна в своем оправданном отвращении к коррумпированной власти эпохи Путина впадает в другую крайность, романтизируя преступность. И то, и другое, конечно, зло. А какое больше, какое меньше, не предмет анализа данной книги.