Представители Генерального штаба и сам Гальдер продолжали считать наиболее важным московское направление и настаивали на развертывании решающего наступления на центральном участке фронта в полосе группы армий «Центр», с целью разгрома наиболее сильной группировки советских войск, захвата Москвы и центрального промышленного района. Сторонники этого взгляда полагали, что разгром центральной группировки советских войск и овладение Москвой предопределит исход не только летней кампании, но и всей войны в целом.
Гитлер отверг все эти предложения и распорядился, чтобы главные усилия немецко-фашистских войск в летней кампании 1942 года направить на юг для захвата Кавказа и Поволжья. В директиве № 41 указывалось: «…В первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке, с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет». [651]
Причиной отказа немецкого верховного командования начать летнюю кампанию 1942 года наступлением на московском направлении явилось не только стремление решить в первую очередь экономические задачи. Оно не могло не учитывать весьма невыгодного оперативного положения войск группы армий «Центр», фланги которой глубоко охватывались советскими войсками, а коммуникации подвергались непрерывным ударам партизан, действовавших в тылу врага. Кроме того, у немецкого командования были свежи в памяти уроки неудачного наступления на Москву в 1941 году. Оно, видимо, учитывало, что немецкие войска нигде не встретят столь сильного сопротивления советских войск и такой мощной обороны, как под Москвой.
Совершенно иные условия были на юге. Здесь Красная Армия имела меньшее количество сил, чем на центральном участке фронта. Открытая и достаточно ровная местность благоприятствовала широкому использованию крупных бронетанковых соединений и авиации вермахта, а общее начертание линии фронта создавало выгодное оперативное положение для охвата и окружения южной группировки советских войск Сюда же, на южное крыло советско-германского фронта, могли быть быстрее всего подтянуты войска сателлитов, прибывающие из Румынии, Венгрии, и Италии, а также войска 11-й армии после завершения операции в Крыму. А главное, овладев такими богатыми экономическими районами, как Донбасс, Кубань, Нижняя Волга и Кавказ, гитлеровское командование рассчитывало укрепить свою военно-экономическую базу и в первую очередь значительно пополнить свои нефтяные ресурсы.
В соответствии с этим замыслом была создана группировка немецко-фашистских войск и их союзников. К началу июля 1942 года на советско-германском фронте германское командование имело 237 дивизий, из них действовало на северном участке фронта от полуострова Рыбачий до Карельского перешейка 25,5 дивизии, в группе армий «Север» — 34,5 дивизии, в группе армий «Центр» — 66 дивизий, и в группе армий Юг» — 97 дивизий. Таким образом, для проведения главной операции на южном участке фронта к началу июля было развернуто свыше 40 процентов соединений, находившихся в тот период на советско-германском фронте. Кроме того, на этот участок фашистское командование дополнительно перебрасывало 3-ю румынскую и 8-ю итальянские армии. [652]
Чтобы скрыть подготовку крупного наступления на южном участке фронта и ввести советское командование в заблуждение относительно немецких планов на летнюю кампанию, штабом группы армий «Центр», по указанию ОКХ, был разработан план германского наступления под кодовым названием «Кремль». Этой обманной операцией преследовалась цель создать видимость, что немецкие войска начнут летнюю кампанию мощным наступлением на московском направлении.
Характеризуя план немецкого командования на летнюю кампанию 1942 года на советско-германском фронте в целом, следует отметить, что он был плохо отработан, и также как и план «Барбаросса», был построен на переоценке своих сил и недооценке сил и возможностей Советского Союза. Свои расчеты на успех нового наступления немецко-фашистское командование прежде всего основывало на предположении, что Советскому Союзу, потерявшему значительные территории, на которых до войны проживало 40 процентов всего населения страны, и производилась треть всей промышленной продукции, и находилось до 50 процентов всех посевных площадей, не удастся обеспечить свою армию достаточным количеством вооружений и боеприпасов. Действительно, не только в фашистской Германии, но и во многих европейских странах и США считали, что советской промышленности и экономике гитлеровскими войсками нанесен такой ущерб, что его невозможно было восполнить.
Весьма ярким показателем возникших перед нами трудностей являлось значительное снижение капитальных вложений и уровня производства в важнейших отраслях народного хозяйства. Объем капитальных вложений за счет централизованных и нецентрализованных средств, включая вложения колхозов, в довоенном 1940 году достигал 47,2 млрд. руб., в 1941 году — 40,5 млрд. руб., в 1942 году он упал до 25,2 млрд. руб., и оказался примерно на уровне 1934 года. [653]
Все это отразилось самым отрицательным образом на состоянии военно-промышленной базы Светского Союза, мощность которой во второй половине 1941 года и особенно в 1942 году резко упала. Так, выпуск важнейших видов продукции стратегического значения в 1942 году относительно 1941 года составил: по добыче железной руды — 39,4 %, по выплавке чугуна — 34,8 %, стали — 44,7 %, по производству проката — 42,8 %, кокса — 37,7 %, по добыче угля — 49,8 %, нефти — 66,6 %, по выработке электроэнергии — 61,7 %. [654]
Более чем вдвое упало производство тяжелого машиностроения, а выпуск некоторых его видов совершенно прекратился. Грузооборот железнодорожного транспорта в 1942 году по сравнению с довоенным уровнем сократился почти наполовину. Сильно уменьшилось производство грузовых автомобилей и в 1942 году оно равнялось всего лишь 27 % по отношению к уровню его в 1941 году. Это отрицательно сказалось на снабжении Красной Армии автотранспортом, а советской артиллерии — механической тягой.
Следовательно, в 1942 году в соотношении мощи военно-промышленных баз СССР и Германии произошло резкое изменение в пользу последней. Если Германия, начиная войну против СССР, имела преимущество перед нами в производстве основных видов военно-промышленной продукции примерно в 1,5–2 раза, то в 1942 году этот разрыв увеличился примерно в 3–4 раза.
Но, несмотря на все эти трудности, просматривались и серьезные подвижки в развитии военно-производственной базы на Урале, в Сибири и Средней Азии. Из тех 1 360 крупных военных предприятий, перемещенных с началом войны в эти регионы, большая часть приступила к концу 1941 года к выпуску продукции, а уже в марте 1942 года был достигнут, а затем и превзойден довоенный уровень промышленности, т. е. создана надежная основа для развития военного производства и более полного обеспечения потребностей Красной Армии.