Гитлер, отслеживавший сражение за Курский выступ, жестко и неустанно требовал от командующих не снижать давления на русские войска и бросать в бой все наличные силы. У него не уставала рука жертвовать людьми, как будто он был создан для их уничтожения. Следуя воле фюрера, немецкое командование сделало еще ряд попыток прорвать нашу оборону и выйти в район Курска. Ожесточенные бои развернулись в районе Ольховатки и Понырей. Особого напряжения бои достигли в районе Понырей, превращенном нашими войсками в мощный узел сопротивления и преграждавшем путь на Курск по железной дороге. К исходу 7 июля немцам удалось ворваться на северную окраину Понырей, но сильной контратакой наших частей утром 8 июля они были с большими для себя потерями отброшены. На этом и закончилось наступление орловской группировки немцев. За два дня боев немцам, несмотря на большие потери, удалось продвинуться только на 2–4 километра.
8 июля накал боев и их масштабы достигли апогея. В этот день враг предпринял 12 крупномасштабных атак, поддержанных сотнями самолетов. Были критические моменты: отдельные танки противника прорывались через вторую полосу обороны. Фронт обороны советских войск гнулся, но нигде не был сломлен. И каждый километр продвижения давался врагу ценой огромных потерь. Впервые советское командование использовало танковые армии и танковые корпуса для удержания полос в глубине обороны. Дело это было не только новым, но и исключительным. Ведь танковые войска в оборонительных боях предназначались для нанесения контрударов, а не непосредственно обороны. Ход Курского сражения заставил временно, по нужде, применить танковые соединения в обороне.
К исходу 8 июля потери немцев достигли 42 тыс. человек, более 800 танков и самоходных орудий. Наступающая мощь этой группировки оказалась исчерпанной, новых крупных резервов в распоряжении немецкого командования не было, перебросить дивизии с других участков оно не решалось, так как опасалось активных действий наших войск, расположенных восточнее и севернее Орла. Поэтому уже к исходу 8 июля немецкое командование вынуждено было отказаться от продолжения наступления и перейти к обороне.
Не успели немцы закрепится на этом направлении, как 15 июля войска левого крыла Центрального фронта перешли в мощное контрнаступление против вклинившейся в нашу оборону вражеской группировки. Оборона противника была прорвана и к 17 июля войска генерала армии Рокоссовского вышли на тот оборонительный рубеж, который они занимали до начала немецкого наступления.
В это же время удар с юга в направлении на Курск вела 4-я танковая армия и оперативная группа «Кемпф», развернув свои главные силы на фронте около 100 км, и оно продолжалось с неослабным напряжением до 23 июля. Немцы здесь наносили одновременно два сильных удара: 52-м танковым корпусом СС из района Томаровки, Борисовки, Казацкого на север вдоль шоссе Белгород — Обоянь, а 3-й танковый корпус и 11-й армейский корпус наступали из района Белгорода на Корочу. Стремясь достигнуть быстрого и решительного успеха, немецкое командование бросило в бой 5 июля около 1000 танков, из них 700 действовало на главном направлении вдоль Обояньского шоссе. Но, несмотря на наличие таких мощных танковых групп, врагу не удалось достигнуть сколь-нибудь значительных успехов ни на одном направлении. Вражеские танки всюду встречали сильный огонь наших отважных артиллеристов и бронебойщиков. Там, где им удавалось прорваться в нашу оборону, их уничтожали огнем артиллерии, зарытых в землю танков, противотанковыми гранатами и зажигательными бутылками. К исходу первого дня боев противнику удалось вклиниться в нашу оборону на 3–4 километра, потеряв при этом более 10 тыс. солдат и офицеров, около 200 танков и 180 самолетов. [762]
8-го и 9 июля немецкое командование, стянув основные силы танкового корпуса СС и 48-го танкового корпуса в район севернее Яковлева, сделало последнюю попытку прорваться к Курску по кратчайшему пути, через Обоянь, непосредственно вдоль шоссе Белгорд — Курск. Но и эта попытка провалилась. В результате ожесточенных пятидневных боев к 9 июля противнику на Обояньском направлении удалось продвинуться в глубину нашей обороны на 30–35 километров и выйти на рубеж Бубны — Сырцево — Кочетовка — Ясная Поляна — Ерик Однако развить тактический успех в оперативный и получить свободу маневра танками, ради чего и затевалось это сражение, враг так и не сумел. Резервов у немцев не было и для возобновления наступления 4-я танковая армия была усилена 17-й танковой и 198-й пехотной дивизией, действовавшими против Юго-Западного фронта. Об упорстве боев за Курский выступ нам оставил воспоминания командир 19-й танковой дивизии генерал Шмидт, написавший в своем отчете: «Мы слишком мало знали до начала наступления об укреплениях русских в этом районе. Мы не предполагали здесь и четвертой части того, с чем нам пришлось встретиться. Каждый кустарник, каждый колхоз, все рощи и высоты были превращены в опорные пункты. Эти пункты были связаны системой хорошо замаскированных траншей. Всюду были оборудованы запасные позиции для минометов и противотанковых орудий. Но труднее всего было представить упорство русских, с которым они защищали каждый окоп, каждую траншею». [763]
Наступление на Обоянь захлебнулось, но перейти к обороне не разрешал сам Гитлер, а генерал Манштейн уверял верховное командование, что если он получит подкрепления, то непременно выиграет «третье наступление на востоке» [764] . Лучшие танковые силы Германии, эсэсовские дивизии «Райх», «Мертвая голова», «Адольф Гитлер», вооруженные самыми современными танками и оружием, начали перегруппировку. Манштейн поворачивал основные силы на северо-восток, чтобы, двигаясь вдоль железной дороги Белгород — Обоянь — Курск, выйти в район Прохоровки, захватить переправы на реке Псел и с прохоровского плацдарма ударить на Обоянь уже с востока, чтобы затем выйти на шоссе Обоянь — Курск Сам Гиммлер прибыл в район Курского выступа, чтобы лично воодушевить дивизии СС на новые сражения.
На Прохоровку, рядом с которой протекала речушка Псел, нацеливались танковые дивизии СС, а с юга оперативная группа «Кемпф» в составе трех танковых и трех пехотных дивизий. Советское командование своевременно вскрыло подготовку наступления врага на Прохоровку и скрытно направило в этот район 5-ю танковую армию Степного фронта, которой командовал генерал П. Ротмистров. Появление нашей танковой армии под Прохоровкой было полной неожиданностью для немцев. Они следили за железной дорогой, бомбили станции и мосты, а армия пошла по степи по шести маршрутам, надежно прикрытая с воздуха своей авиацией, а в обратную сторону двигались десятки тракторов, тянувших за собой огромные сосны и ели, и они подняли такую пыль, что немецкая авиация приняла их за выдвижение танкового корпуса.
В 8 ч. 30 мин. четыре танковых корпуса 5-й армии, после короткого артналета, ринулись в атаку. Танковые колонны врага шли им навстречу. Солнце было на стороне русских, оно слепило немецких танкистов. Внезапная атака русских танков была так стремительна и неожиданна, что передние ряды советских танков пронзили боевой порядок противника, внеся в него сумятицу и беспорядок Немецкие «тигры», лишенные в ближнем бою преимуществ своего вооружения, расстреливались нашими танками с коротких расстояний, в упор. Маневр и тех, и других ограничивался рекой Псел с одной стороны и железнодорожной насыпью с другой. Вернуться и перестроить свои боевые порядки не было ни места, ни времени. [765]