Пока Греф скороговоркой произносил свою речь, депутаты от фракции коммунистов молотили кулаками по столам и заглушали его голос выкриками. Но голосование состоялось, закон был принят… и зал мгновенно превратился в поле битвы. Враждующие депутаты молотили друг друга руками, ногами и бодались головами.
«Это был исторический момент, — вспоминал Греф с улыбкой. — Так мы отвоевали право владеть землей в России».
Первоначальный эффект от пакета реформ оказался впечатляющим. Россияне действительно начали платить налоги. Уровень инфляции упал с 20 % в 2000 г. до 9 % в 2006 г. Рост экономики устойчиво составлял 6–7 % в год. Благодаря повышению мировых цен на нефть и газ (основной экспортный товар России) правительство не только сбалансировало доходы с расходами, но и получило профицит бюджета. Оно начало расплачиваться по гигантским внешним долгам, сумма которых в 1998 г. составляла 130 % от ВВП, сократив этот показатель к 2006 г. до 18 % ВВП.
Нефтедоллары текли в казначейство рекой, и перед правительством возникла дилемма. Одни, как министр экономики Греф, хотели потратить неожиданные доходы на развитие инфраструктуры — строительство автомобильных и железных дорог, на образование и здравоохранение. С другой стороны, министр финансов Кудрин опасался, что это может разогреть инфляцию. Он предложил создать Стабилизационный фонд, который поглощал бы излишки ликвидности и создавал «подушку безопасности» для защиты страны в случае резкого падения цен на нефть в будущем. Министры же желали получить деньги для своих отраслей. Губернаторы регионов жаловались Путину, что Кудрин лишает экономику наличных денег. «У нас по этому поводу были жаркие дискуссии», — говорил Греф. В итоге довольны остались оба. Был создан Инвестиционный фонд, который должен был ежегодно вкладывать в инфраструктуру до 3 млрд долларов. «Это было государственно-частное партнерство, — говорил Греф. — Если имелись частные деньги, государство софинансировало проекты. Это позволяло привлечь частные деньги к строительству крупных заводов, электростанций и так далее».
Но и Кудрин со своим Стабилизационным фондом оказался в еще большем выигрыше. К началу 2005 г. на его счетах находилось 522 млрд рублей (18,5 млрд долларов), что позволило России полностью выплатить задолженность перед МВФ (3,3 млрд долларов). Нефтяные доходы продолжали поступать. К августу 2006 г. Россия также выплатила Парижскому клубу стран-кредиторов почти 40 млрд долларов долга, оставшегося с советских времен, сэкономив на этом 7,7 млрд долларов расходов на его обслуживание. Даже при таких солидных расходах Стабилизационный фонд продолжал пополняться благодаря росту цен на нефть, что обеспечило России солидную «подушку», которая поддержала страну в мировой экономический кризис 2008 г., когда спрос на нефть резко сократился и цены пошли вниз.
Премьер-министром Путина на протяжении почти всего его первого президентского срока был Михаил Касьянов, обаятельный, владеющий английским языком сторонник свободного рынка с рокочущим голосом, который контролировал исполнение плана Грефа. Впоследствии он превратился в одного из самых непримиримых критиков Путина и одного из лидеров оппозиции. В 2008 г. он пытался баллотироваться в президенты, но кремлевская машина нарушила его планы, посчитав сфальсифицированными часть подписей, собранных в поддержку его кандидатуры. Но во время «путинской весны» они с президентом были заодно. И даже сегодня Касьянов признает, что Путин в то время целиком и полностью поддерживал либеральные реформы. «Мне казалось, что мы с Владимиром Путиным союзники, что мы строим — возможно, не без ошибок — демократическое государство с рыночной экономикой»5.
Только в одном крупном предприятии реформаторов поджидала неудача, но она оказалась чрезвычайно серьезной. На вопрос, вмешивался ли Путин в повседневную работу правительства, Касьянов ответил: «В 90 % случаев не вмешивался. Остальные 10 % имели отношение к «Газпрому» и всему, что с ним было связано»6.
«Газпром» — крупнейшая компания страны, самая большая газодобывающая компания в мире. Созданная на базе советского министерства газовой промышленности, компания была приватизирована при Ельцине, но государство оставило за собой 40 % акций. Компания пребывала в опасном состоянии, была очагом коррупции, ареной постоянного передела активов и злостным налоговым уклонистом7. Придя к власти, Путин пообещал с этим разобраться и назначил новых председателя совета директоров и президента компании — соответственно, Дмитрия Медведева и Алексея Миллера, своих давних питерских друзей. Миллер почти ничего не знал о газовой промышленности. По словам Касьянова, первый год он целиком потратил на изучение новой области деятельности. Но это была лишь половина проблемы. Главной проблемой для команды Грефа было то, что «Газпром» оставался «монстром советских времен», железной хваткой державшим разведку, добычу, транспортировку и продажу газа и душивший любую конкуренцию. В отличие от нефтяной промышленности, которая в 1990-е гг., напротив, была раздроблена на большое количество конкурирующих компаний.
Задача реформировать газовый сектор была поставлена перед Владимиром Миловым, молодым заместителем министра энергетики. Идея, говорил Милов в интервью, заключалась в том, чтобы «сломать монополию, отделить газораспределительные компании от газодобывающих компаний, превратить их в более мелкие предприятия, которые должны были быть приватизированы и действовать на основе конкуренции»8. Путин поддержал аналогичные планы по демонополизации электроэнергетической отрасли — несмотря на возражения его личного советника Илларионова. Но «Газпром» — это было совсем другое дело.
Осенью 2002 г. Милов подготовил план реформирования «Газпрома». Греф и Касьянов его одобрили. «Многим казалось, — говорит Касьянов, — что разделение добычи и транспортировки газа может привести к развалу всего сектора, который являлся важнейшей составляющей всей системы жизнеобеспечения страны. Они до сих пор пытаются запугать людей, говоря, что без «Газпрома» в его существующем виде вся Россия развалится. На самом деле все компетентные экономисты и промышленники понимали, что газовую реформу можно провести спокойно и безболезненно. Для этого все было готово».
По словам Милова, план был направлен президенту «Газпрома» Алексею Миллеру, который немедленно обратился к Путину. «Он написал Путину негодующую записку, в которой говорилось, что это будет катастрофа и что мы угрожаем национальной безопасности. Путин написал на его письме: “Я, в принципе, согласен с г-ном Миллером. Г-н Касьянов, пожалуйста, примите к сведению”».
Милов говорит, что ничего иного и не ожидал. «Путин с самого начала проявил совершенно особый интерес к «Газпрому». Было ясно, что он рассматривает эту компанию как один из важнейших атрибутов и источников власти».
Касьянов три раза пытался представить план своему кабинету, но Путин настаивал, что он требует доработки и премьер-министру следует в дальнейшем обсудить его с Миллером. «Послушайте Миллера, послушайте его лично, — сказал он Касьянову. — Не слушайте тех, кто вас пытается стравливать».
Кончилось все тем, что в 2003 г. Путин просто приказал Касьянову оставить тему. «Буквально за пять минут до начала заседания кабинета министров он позвонил мне и сказал, чтобы я снял вопрос с повестки дня». «Газпром», как мы увидим в последующих главах, станет для Путина одним из самых эффективных рычагов власти — в СМИ, экономике и международной политике.