По-видимому, Лукьянов знал, что Крючков «что-то затевает», но предпочел держаться в «стороне», всячески уклонялся от разного рода «встреч», на которые его приглашал главный чекист в период, когда Горбачев уехал на летний отдых. Он правильно полагал, что ему следовало избегать «темных сторон» в своей деятельности — он был главой вполне демократического парламента СССР. Любой депутат СССР, прослышав о какой-то закулисной деятельности своего председателя, уже мог реально потребовать от него полного отчета и даже поставить вопрос о его переизбрании. Напомним, тогда депутаты СССР были вознесены настолько высоко и обладали такими крупными возможностями и иммунитетом, что некоторые из них (в частности, Гдлян и Иванов) бездоказательно обвинили члена Политбюро, второго секретаря ЦК КПСС Егора Кузьмича во взяточничестве, я выше упоминал об этом факте.
Позиции Лукьянова в Верховном Совете быстро укреплялись, благодаря его необычайной способности находить общий язык с самыми разными группами депутатов, исключая «столичных» парламентариев и примкнувших к ним некоторых провинциалов из МДГ. Они, как я выше отмечал, взяли курс на создание «внутренней оппозиции» в Верховном Совете. В целом это было верное направление эволюции полноценной парламентарной демократии, которую, собственно, и заложил сам Горбачев. Но, сформировав «межрегиональную депутатскую группу» (МДГ), ее деятели стали стремиться к тому, что только они являются «истинно демократическим силами», а Горбачев, якобы исчерпав «реформаторский» потенциал, быстро эволюционирует в направлении альянса с «реакционным силами КПСС». Это приводило в ярость Горбачева, что особенно наглядно проявлялось в его публичных полемиках на заседаниях Верховного Совета СССР со знаменитым академиком Сахаровым.
Великий гуманист и мечтатель, академик Сахаров был духовным вождем этой «группы», состоящей из циничного поколения новых политиков, которым были глубоко чужды его взгляды, но они прекрасно понимали величие этой фигуры и пытались его использовать в своих властных амбициях. И больше — ничего. Все это лучше всех и глубже всех понимал Лукьянов. Отсюда — бешеная ненависть к нему прежде всего рвущихся к власти честолюбцев, волею случая и благодаря горбачевской демократической революции ставших народными депутатами СССР. Они рассматривали именно Лукьянова в качестве наиболее серьезного препятствия в достижении своих целей, поскольку прежде всего Верховный Совет СССР представлял собой силу, способную удержать стабильность в стране, торжество закона и порядок, так необходимые в эпоху перемен. Они, эти «новые демократы», и обвинили Лукьянова в участии в «заговоре», и объявили чуть ли не главным его организатором (при легкомысленной поддержке этой позиции Горбачевым), и тем самым лишили «головы» Верховный Совет СССР. Без «головы» Союз распался, а Горбачев, униженный, лишился власти. В этом — главная причина ареста Лукьянова. Отсюда до распада СССР — всего лишь шаг…
18 августа, 20.00. Кремль, кабинет Павлова
…На 20 часов было назначено заседание всего состава ГКЧП с участием наиболее приближенных представителей силовых ведомств — заместителей министров. Был приглашен и министр иностранных дел Бессмертных. Планировалось, что в ходе этого заседания будут решены все главные вопросы — окончательное утверждение членов «комитета», приняты основные документы, намечен «план стабилизации» и пр. В ожидании хозяина кабинета, Янаева, собравшиеся вели общий разговор, переговаривались между собой.
Вскоре пришел Лукьянов, он был хмур и озабочен, не скрывал своей тревоги. Крючков уступил ему свое место и передвинулся на следующий стул. Глава Союзного парламента тоже включился в разговор, беседа приобрела более оживленный и предметный характер. Лукьянов сказал, что их действия сомнительны с точки зрения закона. И во всяком случае, они требуют своего утверждения на заседании Верховного Совета СССР. С ним стали спорить. В это время пришел Янаев, он был оживлен и даже весел. Услышав последнюю фразу Лукьянова, сказал:
— Анатолий Иванович, пройдет неделя. Все успокоятся, и ты утвердишь наши «Документы» на Верховном Совете, не беспокойся! Все станет законным!
Пришел Павлов, послушал, о чем говорят его коллеги, и тоже сказал, что не видит причины для тревоги — через несколько дней, как он ожидает, ситуация стабилизируется.
Лукьянов. Что у вас есть? Дайте план!
Язов. Вообще-то, никакого «плана» у нас, Анатолий Иванович, нет.
Крючков. Почему нет? У нас есть «план»! (Начинает пространное выступление.)
Лукьянов (перебивает и протягивает руку). Дайте ваш план!
Все молчат. Крючков передает Лукьянову какие-то «бумаги». Лукьянов углубляется в их чтение. Затем произносит:
— Я не могу принимать участие в составе этого ГКЧП, поскольку являюсь председателем высшего законодательного органа страны — Верховного Совета СССР. И поэтому не могу участвовать в создании неконституционною органа власти. Что же касается введения чрезвычайного положения (ЧП), он может быть введен исключительно Верховным Советом СССР…
Павлов. Да брось ты, Анатолий Иванович! Подпиши «бумагу» — надо спасать ситуацию…
Лукьянов. Так ситуацию не спасают, так ее углубляют…
Янаев. Куда уж ее «углублять», Анатолий Иванович, как будто ты не знаешь. Ты должен войти в состав ГКЧП, потом разберемся…
Лукьянов. Нет, этого нельзя делать. Я не смогу в таком случае выполнять свои обязанности Председателя Верховного Совета СССР. Понимаете?
Бессмертных. Я вижу, что в проекте состава членов «государственного комитета по чрезвычайному положению» значится и моя фамилия. Это неразумно. Я не смогу в таком случае обеспечить соответствующую дипломатическую работу. Прошу вычеркнуть мою фамилию из этого состава…
Лукьянов. Будет лучше, если все эти «документы» будут рассмотрены на Верховном Совете СССР, хотя вряд ли они получат там поддержку. В этом смысле — затея весьма опасная… Если речь идет о пересмотре содержания Союзного договора, назначенного на 20 августа, — я согласен, там много положений, не «стыкующихся» с Конституцией СССР. Я могу согласиться с идеей моего выступления, с критикой этих положений, но в то же время считаю, что ваши «документы» следует вынести на обсуждение Верховного Совета… (Лукьянов уходит…)
Язов, Крючков, Пуго
…18 августа, воскресенье. Утром в 8 часов утра министр обороны вызвал к себе командующего войсками Московского военного округа генерала Калинина и ввел его в содержание грядущих событий. Приказал все это хранить в тайне, но готовить воинские подразделения округа к тому, чтобы при объявлении часа «X» быстро ввести их в Москву и занять позиции для контроля соответствующих «объектов». Сказал, что конкретный приказ он, Калинин, получит в нужное время (скорее — вечером).
В течение всего воскресного дня в новую ситуацию посвящались высшие военачальники, включая генералов Бетехтина, Моисеева (начальник Политуправления сухопутных сил), Пискаускиса и т. д. При этом масштабы вовлеченности в заговор расширялись по стране: генерал Моисеев был направлен в Среднюю Азию (Туркестанский военный округ) для «координации» действий; генерал Пискаускис — в Ригу (Прибалтийский военный округ); генерал Бетехтин — в Вильнюс с этой же целью, поскольку считалось, что Литва — это особо важная республика с потенциалом возможного взрывного развития событий.