Главный вывод (урок), который уже преподнес мировой финансово-экономический кризис, состоит в следующем: если Великая депрессия 30-х гг. XX в. обозначила конец классического либерализма, то современный кризис – свидетельство полного банкротства неоклассического либерализма с его радикальной монетарной идеологией. Лауреат Нобелевской премии Пол Кругман утверждает, что «монетаризм не был экономическим учением, а всего лишь политикой». Миру в целом, и в частности России, нужна новая модель экономической политики, преследующая цели реальной социальной справедливости. В этой области, однако, в нашем Отечестве дело обстоит неважно – бал правят догматики, фундаменталисты, поклоняющиеся деньгам и рынку.
Я бы выделил ряд тенденций, в том числе следующие.
Первая. Самая очевидная истина, находящаяся в основе современной нестабильности мира, – это предельная, чуть ли не открыто декларируемая несправедливость, находящаяся в основе экономической деятельности правительства. В России проводится не социальная политика; в России построено не социальное государство. Российское государство – это государство богатых и бедных; если его не изменить коренным образом – оно взорвется. И это та самая модель экономической политики, которую иногда называют «англосаксонской», только проводимая жестоко, без оглядки на нужды трудящихся, предельно радикальными средствами. Именно эта модель политики – т.е. радикал-монетарная, по мнению президента Франции Н. Саркози, ввергла мир в пучину глобального кризиса.
Вторая. Выявилась необходимость исходить из новых универсальных тенденций к социализации факторов производства, гармонизации мира, движения к справедливости и ограничения ТНК и ТНБ. Повсюду в мире люди задают один главный вопрос: «Почему мы должны доверять миллиардерам, собственникам банков и корпораций, которые неразумно распоряжаются огромными – человеческими, материальными, финансовыми, технологическими и культурными – ресурсами цивилизации»? Они, эти супербогатые, доказали свою неспособность выполнять эти задачи».
Третья. Выявившееся глобальное отчуждение между обществом – с одной стороны, и большим государством и большим бизнесом, – с другой стороны, стало критическим. Народы требуют другой Системы – более справедливой, честной и ответственной. Следовательно, необходимо описать главные свойства этой другой экономической модели общества. Но ясно одно: в бедных обществах не может быть места миллиардерам, цинично транжирящим финансовые богатства страны, общества, вовсе не им принадлежащие. Отсюда – необходимость кардинальных ограничений, накладываемых на крупные состояния. Необходимо разработать и подписать императивный Пакт о справедливом распределении доходов. Необходимо возродить независимые профсоюзы; необходимо считаться с общественным мнением, в том числе со СМИ – почему правительство не реагирует на самые кричащие факты мошенничества и неравенства, публикуемые в СМИ?
Четвертая. Стала очевидной необходимость введения системы глобального регулирования финансово-экономических процессов по всему миру. Она диктуется очевидным положением, что «невидимая рука рынка» не может далее обеспечить реализацию общественных целей производства без четкого государственного ориентирования на эти цели.
Падение эффективности сектора мировой экономики развитых стран происходит при росте прибыльности (за счет гигантского, ничем не оправданного повышения нормы прибыли), а также снижении налогов на корпорации, расходов на природоохранительные мероприятия и эксплуатации ресурсов и рабочей силы развитых, развивающихся и переходных стран.
Другой фактор, оказавший и оказывающий долговременное воздействие на снижение эффективности центров капитализма, – это исчезновение мировой альтернативной экономической системы. Установилась единая глобальная экономическая монополия, соответственно, сформировались импульсы «затухания» конкурентоспособности глобального капитализма. Монополия – это всегда консервация, появление застоя и депрессии, деградация системы. С исчезновением социализма как системы исчезли мотивы соревнования, стремление опередить глобального соперника, исчезает дух предприимчивости, новаторства, борьба и соревнование за мир развивающихся стран исчезли – все они или «свалились» в объятия супериндустриализма, или превращаются в страны-изгои. Соответственно, на передний план вышли простые (вульгарные) способы и методы сохранения своего глобального доминирования. Правда, этот процесс оказался не однолинейным – некоторые из РС, в частности НИС, сумели выскочить из «ловушки» постиндустриализма и начать свое восхождение именно через индустриализацию.
Тем не менее выявленный нами фактор имеет важнейшее геополитическое значение. Поясню это следующим образом. В 50–80-е гг. XX столетия могущественные США и СССР фактически властвовали в мире, и каждая из этих супердержав имела свою официальную и неофициальную «клиентуру» не только в Европе, но и по большей части в Азии, Африке и Латинской Америке. Эти два супергосударства повсюду контролировали огромную сеть различного рода легальных, полулегальных и нелегальных движений, военные и полувоенные подпольные сетевые организации, многомиллионную сеть осведомителей, шпионов, заговорщиков и авантюристов всех мастей. И направляли для этих целей огромные финансовые ресурсы.
Американские политические и деловые круги, и особенно научно-аналитическое сообщество (как последние идиоты) праздновали победу в результате падения СССР. Они легкомысленно рассчитывали, что былые позиции СССР, включая те силы (и сетевые организации) в мире, которые контролировались Советами, – автоматически перейдут под американский контроль. Но это были прямолинейные, чисто технические расчеты. Они не учитывали огромной силы политико-психологический шок, произведенный гибелью империи СССР на клиентуры обеих супердержав по всему миру. Эта «клиентура» даже в отдаленных мечтаниях не могла предположить, что могучая Суперимперия-2 распадется как карточный домик. Но, убедившись в реальности случившегося, былая «клиентура» СССР не только не захотела попасть под «крыло» США, но ее лидеры задали себе резонный вопрос: «Если СССР пал так легко, почему США не может настигнуть та же участь?» – Этот вопрос, похоже, задал себе и Бен Ладен, об убийстве которого 1 мая торжественно сообщил всему миру Барак Обама (на самом деле, эти события – тоже загадка).
И более того, в такой обстановке «клиентура США» также увидела для себя новые альтернативы, – уже за пределами отношений с былым «хозяином». Значительная их часть ушла из-под контроля разведслужб в США, объявив им смертельную войну (талибы, Бен-Ладен с его «Аль-Каидой»). Первая мощная атака на США произошла 11 сентября 2001 г., – ровно 10 лет спустя после установления однополярного мирового порядка, она обозначила окончание этого кратковременного абсолютного доминирования США над миром.
Таким образом, исчезновение альтернативной силы (СССР) отнюдь не означало, что эта неформальная сила (и ниша, занимаемая этой силой) автоматически переходит на оставшуюся в одиночку США. Фактически, если мировой порядок до 1991 г. опирался на «две ноги», после распада СССР осталась «одна нога». Уже этим фактом мир стал неустойчивым. США оказались серьезно ослабленными и не в состоянии контролировать намного больше осложнившуюся ситуацию в мире. Китай, конечно, серьезная сила, быстро набирающая вес, но она все еще слаба, чтобы играть роль былого Союза, и даже при альянсе с США это не особенно увеличивает дополнительную силу для упорядочения глобальной обстановки. Но это – сегодня, завтра будет все по иному, более сложному, и похоже, по хаотичному сценарию. Что касается возможностей России, они предельно ослаблены, и если бы не наличие ракетно-ядерного оружия, построенного коммунистическим государством, ныне они были бы вообще почти ничтожны в мировой политике.