Камни, которые пошли на фигуры, были неровные, пористые. Любой опытный резчик удивился бы: зачем брать на фигуры такой неподходящий материал. Но это потому, что он не знал, откуда они.
– Теперь о другой девушке. Как поживает она? – поинтересовался Гай.
Он взял коня-Долбушина, улыбаясь узким ртом, сверил с оригиналом и переставил на другую клетку.
– Полина? Неплохо, – настороженно ответил оригинал и, не удержавшись, добавил: – Собираетесь послать шпионом в ШНыр и ее тоже?
Гай любил только свои шутки.
– Ничего нового выяснить не удалось? – спросил он, зевая.
– Она все забыла.
– Даже кто такая?
– Абсолютно. Ей сказали, что она наша дальняя родственница, попавшая в аварию. И я точно знаю: закладки у нее нет.
– Из болота сообщали: была. И такая, что мы подняли по тревоге сразу три четверки. Девчонку нам удалось перехватить, но где то, что она несла?
– Не знаю.
Гай недоверчиво прищурился.
– Белдо утверждает, что Круня говорила о двух закладках. Главную девчонка вытянуть не смогла, хотя и прикасалась к ней. Ее могут взять только те десятеро, в число которых войдет и ваша дочь. Другую все же пронесла. Интересно, как ей удалось нырнуть так глубоко? Я приглядывался к ней. Девчонка обычная. Ничего особенного из себя не представляет, – сказал Гай.
Долбушин незаметно поднял голову и попытался встретиться с ним глазами, но глаза Гая были неуловимы.
– Даже та закладка, которую она вытащила, оказалась для нее слишком сильной. Она нарушила закон ШНыра, замахнувшись на то, что ей не по зубам, и едва не засела в болоте на обратном пути. Вырвалась оттуда едва живая, без памяти, на израненном пеге, – роняя слова, точно монеты на стеклянный стол, продолжал Гай.
– Поэтому берсерки ее и перехватили.
– Да. Но тем не менее она как-то пронесла ее через болото, хотя неминуемо должна была там застрять. Вы понимаете, что девчонка вытянула в наш мир? Как она вообще смогла протащить это мимо эльбов? Вы же знаете, Долбушин: шныр с закладкой, которая больше его, может уцелеть, только если оставил ее себе.
– Слияния не произошло. Мы бы это ощутили, – заметил Долбушин.
– Допустим. Но почему-то закладка дает ей силы. Иначе девчонка не выжила бы после всего, что ей пришлось перенести. Может, она все же оставила ее у себя? – вкрадчиво спросил Гай.
– Исключено. Мы все тщательно проверили. Про одежду я не говорю. На ней нитки своей нет. Может, закладка уже в ШНыре?
– Нет, Альберт. Если бы закладка такой силы оказалась в ШНыре, мы бы об этом узнали. Возможно, закладка осталась с пегом, которого мы упустили, а возможно…
Долбушин ждал продолжения, но Гай молчал. Он разглядывал мраморные фигурки, изредка переставляя их. Шахматные законы его не волновали. Пешки в его игре легко пятились, а слоны ходили как ферзи. О своем собеседнике он почти забыл.
– Кажется, вы еще о чем-то хотели спросить, Альберт? – поинтересовался Гай, когда Долбушин уже решил, что сегодня не добьется от него ни слова.
– По поводу Ромео и Джульетты… – с усилием выговорил тот. – Кто будет Джульеттой? Ваш опекун ничего не говорил?
Гай понимающе ухмыльнулся.
– Боитесь стать дедушкой, Альберт? Расслабьтесь! Кроме вашей дочери, Круня нарисовала еще четырех девиц. Ваши шансы катать коляску не так уж велики.
Глава второго форта облегченно вздохнул.
– Всякий бизнес имеет две перспективы: ближнюю и дальнюю, – продолжал звенеть Гай. – Пока они встретятся, пока ребенок родится, пока вырастет… С нас довольно сегодняшних забот. Я недаром держал Белдо в библиотеке. Он нашел интересную рукопись семнадцатого века. В ней утверждается, что слабый шныр может пронести сильную закладку в единственном случае: если она сама ему поможет. Особенно если это КОНТРЗАКЛАДКА. Живая закладка, а, Альберт?!
Долбушин недоверчиво засмеялся.
– Даже если так, использовать ее нельзя.
– Почему же?
– Она слишком медленная. Единственной живой закладкой, которую видел лично я, был жук, который за неделю проползал не больше сантиметра.
– Тилль? – спросил Гай с пониманием.
– Да. Помните, он застрелил шныра, конь которого сломал крыло? Правда, тот жук полз и через скалы, и по воздуху, и под водой, но чудовищно медленно. Тилль быстро понял, что использовать его невозможно, и продал его мне. Что я с ним только не делал! Даже бросил в доменную печь. Жука вплавило в брусок, а он даже лап не опалил! Сомневаюсь, что он вообще догадывался о существовании печи. Просто полз себе и полз. Закончилось все тем, что я забыл его в своем сейфе. За месяц он прополз через четыре сантиметра стали и куда-то сгинул.
– Вы не думали: почему так происходит, Альберт? – спросил Гай.
– Думал.
– И..?
– Он другой, – хмуро ответил Долбушин.
Гай закрыл глаза и пальцами стал массировать веки.
– В этом все и дело. Ваш жук был… как трехмерная муха, которая бежит по плоской двухмерной картине. Вот она бежит эта муха, пробегает огонь, воду, атомный взрыв, солнце – и ничего не может ее остановить. Муха даже не замечает их, потому что мухи не интересуются картинами. В этом суть КОНТРЗАКЛАДКИ! Она не принадлежит ни одному миру.
– Я помню теорию, – отозвался Долбушин. – Тот, кто владеет контрзакладкой, может: а) незамеченным пройти в любое место нашего мира; б) взять и вынести любой предмет; в) если контрзакладка будет быстрой, во что я верю с трудом, так как этому нет доказательств, она позволит своему хозяину проникнуть в Зеленый Лабиринт к самой мощной из закладок, существующих в нашем мире. Пока она, как известно, расколота, но если когда-нибудь все три ее части…
Гай махнул рукой, прерывая его.
– Довольно! Ваш мозг, Альберт, напоминает мне разлинованный лист бумаги. Все ясно, все по полочкам. Скажите, вы когда-нибудь плакали?
– Это личная информация, – ответил Долбушин.
* * *
Когда Долбушин ушел, Гай прислушался к его удаляющимся шагам, а затем, подойдя к деревянной панели, дважды стукнул в нее. В кабинет Гая, переваливаясь, вдвинулся Тилль.
Добродушно улыбаясь, он обрушился на диван и издал облегченное «уф!»
– Ну наконец! Полчаса не курил! Чуть не удавился! – сказал он и полез в карман.
– Вы слышали наш разговор, Ингвар Бориславович? – спросил Гай, терпеливо дождавшись, пока на конце сигареты оживет огонек.
– Обычно прослушку мне приносят в распечатках. Но тут, согласен, случай особый, – отозвался Тилль.
– И что же из нашей беседы вам запомнилось?
Тилль приподнял тяжелые веки и быстро взглянул на Гая. Возникла секундная пауза. Тилль пробился в главы форта из рядовых «топорников», как иногда называли берсерков. Рядовой же топорник может сделать карьеру при единственном условии: если он будет выполнять все приказы, хранить верность и не болтать. И еще важное дополнение: читать желание начальства по глазам.