В колониях термитов рабочие особи — слепые, тогда как королева (то есть центр, от которого исходят приказы и инструкции) может видеть, но располагается в центре колонии, далеко от рабочей зоны, которой она отдает приказы.
Льюис Томас в том же духе описывает простейший организм Myxotrichia paradoxа, который живет в пищеварительном тракте термитов (Льюис Томас, «Жизнь клетки: Заметки исследователя биологии», New York: Bantam, 1974, с. 31). Это простейшее является источником энзимов, способствующих перевариванию древесины, которой питается термит. При этом образуется лигнин, выделяемый затем тер митами в виде геометрически правильных гранул и используемый в качестве блоков для строительства термитников. Под электронным микроскопом можно увидеть, что жгутики Mixotrichiaparadoxa— это вовсе и не жгутики, а полностью сформированные другие организмы, спирохеты, которые прикрепляются к поверхности простейшего через регулярные промежутки времени. Органеллы также располагаются в поверхностной зоне и в других частях тела микробов. Они перемещаются в цитоплазме вместе с частицами непереваренной древесины. Используя высокое разрешение, можно увидеть, что это отдельные бактерии, живущие в симбиозе со спирохетами и простейшими, вырабатывающие энзимы для разложения целлюлозы. Томас отмечает:
Мы не состоим, как полагали, из успешно обогащающихся совокупностей наших собственных частей. Нас делят, арендуют, оккупируют... центриоли, базальные тельца и, вероятно, масса других крохотных изумительных существ, которые постоянно работают внутри моих клеток... как чужеродные элементы, которые при этом так же необходимы, как тля для муравьев. Мои клетки больше не являются чисто линейными совокупностями, нак меня тому учили; это экосистемы, более сложные, чем Ямайская бухта (там же, с. 2).
Мы живем в постоянно двигающейся матрице вирусов; они перелетают, как пчелы, от организма к организму, от растения к насекомому и к млекопитающему, ко мне и снова в море, плещущееся вдоль кусочков этого генома, струн его генов, они переносят кусочки ДНК, раздавая наследственность так, как будто это забавная вечеринка. Возможно, они и являются тем механизмом, который сохраняет новые мутировавшие виды ДНК и позволяет им циркулировать среди нас (там жe, с. 2, 4).
Аналогичную характеристику можно дать и нашим «индивидуальным системам» души и тела. В нас симбиотически уживаются гормональные, нервные и ганглиозные системы; эмоции, мысли, комплексы и образы, которые охватывают и определяют наши биологические, психические и ментальные координаты.
Мы функционируем как экопроцессы взаимосвязанных и взаимодействующих, относительно автономных психических комплексов. А именно: отец, мать, герой и т. д. Среди них эго-комплекс, который я называю своим «Я», — всего лишь один из многих.
Мы думаем с точки зрения «наших» эмоций, мыслей, импульсов. При этом «наши» чувства в большой степени «разделяют», «оккупируют» и несут на ссбс следы битв, которые происходят в нас. Они берут нас штурмом и завоевывают. Они могут войти, а могут и отказаться войти на этот остров в море нашей «экосистемы бессознательного», которую мы называем нашим сознанием. Они могут привести к изменению «нашего» разума или могут заставить его резонировать с разумом и эмоциями других людей. Они воздействуют на нас достаточно независимо от нашей воли, и, если штурм и завоевание происходят слишком стремительно, возникает драма, которую мы называем патологией.
Возможно, мы не так уж далеко уйдем от истины, если предположим, что наша планета является такой же экосистемой. Даже, возможно, космос, который нам практически неизвестен и в рамках которого Земля является всего лишь частицей, сам по себе является частью такой космической экосистемы.
Мир вокруг нас состоит из систем в системах (в математике хаоса фракталь во фрактале). Электроны и протоны в атомах, атомы в молекулах, молекулы в клетках, импульсы в материи, материя в «тонком» (Кирлиан) и эмоциональном теле-разуме, тело-разум в группах, группы в нациях или племенах, нации или племена в планетарном организме, планетарный организм в космической структуре; галактики в галактиках. Унитарные системы находятся в других унитарных системах, они зависят друг от друга и имеют иерархию. Каждая из этих подчиненных систем стремится выразить и утвердить свою независимость даже тогда, когда они совместно решают конфликт, затрагивающий несколько систем в пределах организма, в котором они располагаются.
Меня охватывает благоговение, когда я думаю о многоуровневой и иерархической структуре проявлений и взаимодействий форм, начиная от субатомного до межгалактического уровня. Некоторые из проявлений этих структур я могу видеть, но имманентное значение, или telos (греч. — цель, предназначение), целого я едва ли смогу' постичь. Я могу вникнуть в это в такой степени, в какой, скажем, корова может понять принцип работы транзисторного радио.
Другой областью ложной категоризации в рамках дифференцированного континуума является наше четкое разделение жизни и безжизненности, одушевленного от неодушевленного, и сознательного от бессознательного функционирования. Хотя они, очевидно, и имеют отношение к определению некоторой степени, эти различия являются результатом ограниченного видения нашего эго и, по сути, искусственны. Вместо того чтобы фиксировать присутствие или отсутствие жизни и сознания, мы должны были бы обратить внимание на различные разновидности или, возможно, различные аспекты и проявления всеобъемлющей мета-жизни и мета-сознания. Мы есть аспекты и автономные функции мирового организма точно так же, как наши органы и клетки являются аспектами и автономными функциями человеческого организма.
По существу, мы можем спросить, что есть жизнь и сознание? То, что мы традиционно рассматриваем как отсутствие жизни, характеризуется очевидными признаками энтропии: мертвые тела постепенно разлагаются. И наоборот, жизнь характеризуется своей способностью создавать, поддерживать и воссоздавать новые процессы, формы и порядок. Главное проявление того, что мы называем жизнью, — это доминирование или, по крайней мере, баланс, установившийся между отрицательной энтропией, способностью к творению и энтропийными процессами. Динамика жизни не опирается исключительно на химию. Она заручается поддержкой, подчиняется и иногда даже противоречит химии, в зависимости от ситуации и собственных нужд. Например, если ухо живого кролика подвергнуть воздействию желудочного сока, оно не начнет разлагаться. Однако если животное уже умерло или если ухо отделено от тела, произойдет пищеварительное воздействие, и химические вещества активируют процесс разложения. Процесс жизни структурирует свою собственную динамику в ответ на информацию от окружающей среды и об окружающей среде. Это происходит спонтанно и автономно. Эта автономия является основой логического заключения о «цели, умысле» или энтелехии, продемонстрированной Доншем в его исторических экспериментах с морскими ежами, а также позднее другими в экспериментах со стрекозами (Майкл Талбот, «За пределами кванта», New York: Bantam, 1968, с. 59) (см. также главу 9 в этой книге).