Так же и с эмоциональной пищей. Можно любить всем своим существом, вкладывая в эти чувства всего себя, а можно немножко «очень любить», и вас тоже будут «немножко очень любить». А после этого только спать, спать, спать, спать, а можно включиться, и тогда после этого опять, опять и опять.
Наиболее тяжкое зрелище представляет процесс потребления интеллектуальной пищи. Вы наблюдали за людьми, поглощающими информацию — из книги ли, с экрана ли компьютера, на лекциях? Я на лекциях часто за этим наблюдаю, говорение у меня не занимает всего внимания. Недожеванная, кусками, невкусная интеллектуальная еда падает в то место, которое вроде бы, называется памятью, или в нечто зашлакованное (называется интеллект). Мысли, если бывают, то двигаются медленно, ворочаются, задевают одна другую, не соединяясь в единое, «котлеты отдельно, картошка отдельно, свекла отдельно», в общем, — мысль.
А ведь можно иначе, можно впитывать эту информацию всем своим существом, размалывать, перемалывать, сжигать, пережигать, вертеть, крутить, соединять, разъединять. «Кушать надо!» Человек — штуковина цельная. Меня поражает, что иногда даже очень умные, образованные, интеллигентные люди совершенно не помнят, что человек — это целое. Смотришь на человека — у него все отдельно. Такого мастерства достигло человечество в разделении себя на непереваримые остатки — все отдельно. Ест кто-то что-то, любит что-то кто-то, кто-то ходит, кто-то двигается, кто-то что-то чувствует, переживает вообще непонятно кто, а уж мыслит, ну мыслит — интеллект.
Когда мы думаем — если мы еще думаем об этом — о йоге, о хатха-йоге, то должны представить 40 градусов жары, тень дерева Ботхи, влажность при этом процентов девяносто. Вокруг все гниет, что умирает — тут же гниет, из этого гнилого, еще недогнившего — уже прорастает — природа! И среди этого всего происходит то, что во всех книгах про йогу написано. Или в горах, в Гималаях, разреженный воздух, чистый абсолютно, но разреженный, кислорода мало, особо не побежишь. А теперь перенесите все это в центр Питера, с его природой, погодой и экологией. Там люди успокаивали бурлящую кровь и плоть, и отсутствие социальных тормозов. А здесь что успокаивать, когда все такие успокоенные?
Когда-то во времена моей театральной учебы мне попалась книга Леонидова, был такой актер МХАТа, по прозвищу «трагик в пиджаке», он заболел клаустрофобией и самое потрясающее воспоминание о нем как об одном из последних по настоящему трагических актеров, — это воспоминания о репетициях. Он очень часто не мог выйти на сцену, но при этом он был очень интересный своеобразный театральный педагог, вырастил много талантливых актеров. И вот у него сквозной линией всех его размышлений о театре и актерском мастерстве проходит понятие «горящая мысль». На меня это произвело огромное впечатление. До этого я дважды сталкивался через текст с такой горящей мыслью — это текст Вивекананды и ранние философские работы В.И.Ленина. Вот где страстность мысли.
Мы все подсознательно или теоретически «боимся немножко» сумасшествия: «Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума». Но, это с одной стороны, а с другой многих из нас время от времени эта вся тягомотина доводит до полного «па-де-де». Мы видим, как каждое следующее поколение тинэйджеров изобретает свой драйв: то это был рок, то рэп, то рэйв, изобретает некое бешенство, некоторую искусственную эмоциональную жизнь, в которую включаются тело плюс эмоции. В культурном варианте это всякие аэробики, шейпинги.
Вот на таком фоне давайте и поговорим о людях, которые ищут полноту, интенсивность, емкость, сочность, вкус пребывания в этом мире, о так называемых священных безумцах.
У П.В.Симонова есть замечательная работа, называется «Эмоциональный мозг», пожалуй, самая интересная на научном языке работа на тему взаимоотношений интеллектуальных возможностей человека и его эмоциональной жизни, эмоционального тонуса, способности чувствовать нетривиальные проблемы и решать нетривиальные задачи.
Мастер Мирзабай до сих пор повторяет: «кушать нет, энергии нет». Он же не имеет в виду отсутствие биологической пищи, и «кому на ум придет на желудок петь голодный». В конце концов, можно сжечь все запасы, если нету подкрепления, была бы вода, остальное все найдется на какое-то время. Мы не кушаем, мы не едим ни душой, ни телом, ни интеллектом — мы жуем. А когда мы жуем, то все извне идущее в нас, так и остается извне вошедшим в нас.
Когда суфии в своей поэзии, в своих текстах говорят о возлюбленной, о возлюбленном, то они имеют в виду Бога, Истину. Они ведь не случайно выбрали именно такой текст. Что такое возлюбленная, возлюбленный — это жажда слияния, это чудо, когда другой входит в тебя и становится частью тебя, а не внешней по отношению к тебе деталью. Точно такое же чудо может произойти с апельсином, куском мяса, музыкой, чужой эмоцией и мыслями, информацией, но может и не произойти. Если бы наша психика не была принципиально, по устройству, открытой системой, то несгораемых шкафов, человеков в футлярах, сейфах было бы еще больше.
Я бы даже не говорил: «мы поглощаем», — чаще всего в нас вторгается бутерброд с сыром, в нас вторгается вопль восхищения, причем мы при этом морщимся, в нас вторгается чужая мысль, — это все вторжения. А для того, чтобы поглощать, нужно открыться, а открыться страшно, можно микробов наглотаться, вирусов. Итак, оно в нас вторгается, мы это пытаемся в основном проглотить целиком, чтобы не жевать и не чувствовать вкуса. Ведь что такое вкус? Это сигнал о том, превращается то, что идет извне, в меня или нет. Это и есть вкус.
Когда ребенок говорит: «Вкусно!» — то видно, как это уже в нем растворилось и стало им самим. Почему йоги говорят: не ругай пищу, которую ешь, или не ешь пищу, которую ругаешь? Почему сторонники предельной ортодоксальной самодостаточности сами выращивают, обрабатывают, готовят и едят? Потому что пища — это часть человека. Индия — это же такая большая лаборатория человечества на тему, что человек может, чего не может, что надо, чего не надо, тысячелетиями этими вопросами интересовались. Дальше трансформация: внешнее становится внутренним. В психологии есть такое слово — интериоризируется, и только то, что интериоризируется, становится вами, все остальное — это отходы, непереваренная пища.
Непереваренная пища в смысле биологическом понятно куда выходит и как. Непереваренная эмоционально-чувственная пища — это скандалы, вопли, истерики, крики, совершенно сумасшедшие стадионы. Это все — непереваренная пища. Вся неконтролируемая и немотивированная агрессия, все советы психотерапевтов покричать, поорать там, где можно, все японские куклы начальников, которые можно бить, как хочешь — все это непереваренная эмоционально-чувственная пища. Не зря японцы на весь мир славятся сексуальными аномалиями, сексуальным садизмом с вывертами. Куда-то же это непереваренное надо девать.
Непереваренную интеллектуальную пищу как ее-то и через что и куда? Наверное, будет момент, когда кто-нибудь изобретет психотерапию, связанную с выведением информационных не переваренных отходов из памяти, очищением головы от шлаков, может быть, но пока я не встречал.