Карлики считали Грымзу очень умной и образованной, потому что она была единственной, кто хоть как-то умел писать, и знала кое-что о равенстве треугольников. Кроме того, она неплохо готовила химические смеси и варила из дуста, ртути и мышьяка с добавлением небольшого количества соляной кислоты крепкий самогон – любимый напиток ее братца Пупа, и даже сама тетушка Требуха, которая, кроме того, что стала обжорой, не прочь была его выпить.
Когда недоросли кое-как расселись за парты и успокоились, Грымза открыла журнал и, отметив отсутствующих (тех, кто был тяжело ранен после вчерашнего урока физкультуры, на котором играли в вышибалы кирпичом), сказала:
– Сегодня на уроке мы будем учиться считать до трех. Тот, кто уже умеет считать до трех, поднимите ногу!
Юные недоросли тревожно завозились, но в классе поднялась только одна мохнатенькая ножка – юной хорошенькой карлицы с первой парты, у которой в ушко была кокетливо продета маленькая косточка.
– Смола, опусти ногу, я знаю, что ты умеешь! Ты – моя единственная гордость среди этого сборища кретинов! – И учительница погладила отличницу по квадратной голове.
Потом Грымза снова заглянула в журнал и взревела, размахивая молотком:
– Дрязг, к доске! Живо!
С места поднялся приземистый круглоголовый недоросль и, косолапя, с обреченным видом направился к доске.
– Дрязг! Почему ты весь в царапинах, опять кошек пытал?
– Гы… – отозвался тот. – Просто у нас на завтрак белка была, а мама ей когти подстричь забыла… Царапучая, зараза.
– Дрязг, ты умеешь считать до трех?
– Не-а…
– А до двух?
– Не-а…
Грымза нахмурилась.
– А хотя бы до одного умеешь считать?
Дрязг со вздохом замотал коротко стриженной головой с двумя вмятинами на затылке, которые возникли после того, как накануне он учился жонглировать кувалдами.
– Дрязг, откуда у тебя ссадина на лбу? Тоже кошка?
– Не-а, ребята вчера подкололи… – охотно объяснил недоросль. – Говорят, слабо прыгнуть ласточкой в бассейн. Я думаю, в чем подкол? А оказалось, они туда мазута не налили, ну я об дно лбом и шмякнулся.
Двоечники на задних партах загоготали, но после того, как Грымза бросила в них стулом, притихли.
– Хорошо, Дрязг, сейчас я буду учить тебя считать до трех, а вы, оболтусы, запоминайте! Используется метод непосредственного мозгового стимулирования!
– Как «мулирование»? – удивился ученик.
– Объясняю для дураков: мозговое стимулирование – это шоковая терапия или массаж головы! – объяснила Грымза и заехала ему деревянной колотушкой по лбу. Раздался звук, подобный тому, как если бы кто-то постучал костяшками пальцев по столу.
– Один удар – это раз! Простая арифметика. Запомнил? А сейчас будет – два! – И она стукнула Дрязга колотушкой два раза, научив его таким образом считать уже до двух.
– А теперь будет три! – и Грымза замахнулась колотушкой в третий раз, чтобы завершить процесс образования.
Но тут недоученный Дрязг с громким воплем выскочил в окно, высадив раму, и побежал наутек. За ним с колотушкой над головой гналась учительница и кричала:
– Стой, оболтус! А как же мозговое стимулирование? Ты мне портишь всю педагогику!
Тут Грымза случайно обернулась и увидела около окна маленьких мутантиков, не успевших спрятаться за угол дома.
– Пленники сбежали! Лови их! – завопила она и помчалась за ними.
Дрязг, Смола и остальные юные недоросли с радостью покончили с образованием и, выхватив ножи и вилки, которые они как примерные карлики всегда носили с собой, погнались за мутантиками, намереваясь, очевидно, превратить урок математики в урок банального людоедства.
Бормоглотик и Трюша бегали быстро и смогли вначале опередить карликов, но вдруг Бубнилка упала. Мутантик остановился и, подхватив малышку, помчался догонять Трюшу, но с грузом он уже бежал не так быстро. Грымза с колотушкой и недоросли с ножами и вилками стали его догонять. Да тут еще Жлоб, Обалдуй и Цыкающий Зуб, а вместе с ними по меньшей мере десяток телохранителей Карлы, охранявших служебный вход в реактор, заметили беглецов и помчались наперерез, отсекая малышей от забора.
Но когда надежда на спасение уже почти исчезла, Трюша заметила валявшийся на земле длинный пожарный шланг, прикрученный проволокой к крану.
– Бормоглот, откручивай кран! – закричала она, схватив шланг и направляя его на приближающихся карликов.
Конечно, вряд ли, что пожарная система реактора все еще действовала, но все же это был их единственный шанс. Бормоглотик ухватился двумя руками за ржавый кран и изо всей силы стал вращать его против часовой стрелки. Кран поддавался очень туго, а карлики были уже совсем рядом!
– Скорее, Бормоглот! – крикнула Трюша.
– Я стараюсь – не выходит!
Грымза уже занесла свою колотушку над головой Бубнилки с явным намерением то ли испробовать на ней свой свирепый педагогический метод, то ли прибить малышку насовсем. Но в это мгновение кран наконец зашипел, потом загудел, и из внезапно надувшегося шланга ударила мощная струя застоявшейся воды. Напор был так силен, что Трюша едва удержала в руках вырывающийся шланг. Бормоглотик перехватил его.
Вопящую Грымзу струей воды перекувырнуло в воздухе и отбросило на несколько метров, а следом за ней смыло и нескольких ее учеников, в том числе Дрязга, Смолу и кое-кого еще.
– Осторожно, сзади! – крикнула Бубнилка.
Не раздумывая, мутантик повернул шланг, и струя ударила в одного из телохранителей королевы, подло подкравшегося сзади и уже поднимавшего свою утыканную гвоздями булаву для удара. Струей воды его сбило с ног, он выронил булаву и с писком уполз под бетонную плиту.
Рассохшийся шланг вздрагивал, и из его многочисленных маленьких дыр и дырочек хлестала вода. Бормоглотик и Трюша поворачивали конец шланга из стороны в сторону, расшвыривая струей перепуганных нападающих.
Цыкающего Зуба струей смыло с крыши трактора, на которую он пытался залезть, и карлик шмякнулся о стену реактора.
– Безобразие! Хамство! Вандализм! – закричал он, вдруг перестав быть косноязычным. Это под влиянием «водной» терапии в нем пробудилась наследственная память, и он вспомнил даже те слова, которых никогда в жизни не знал.
Не успев позлорадствовать над неудачей своего врага, Жлоб, едва открывший рот, чтобы произнести: «Так тебе и надо», сам был облит с ног до головы ледяной водой и с воплем, не помня себя от ужаса, залез по совершенно отвесной стене реактора на его крышу. Второй приступ ужаса он испытал уже на крыше, увидев, на какую высоту взобрался без страховки.
– Интуиция подсказывает мне, что и меня сейчас обольют, – философски заметил Обалдуй, наблюдая, как разлетаются под струей телохранители Карлы, попытавшиеся обойти маленьких мутантиков со стороны забора.