По другой стороне улицы с той же скоростью шел молодой мужчина с кожаной сумкой через плечо. Время от времени он прикасался к уху, поправляя наушник — невидимую для посторонних телесного цвета фасолинку. В сумке, обращенной торцом в сторону «форда», имелось отверстие, замаскированное специальной пленкой. Даже стоя рядом, невозможно было догадаться, что внутри находятся видеокамера и мощный микрофон направленного действия.

В стареньком «форде» сидели трое широкоплечих, коротко стриженных, но давно не бритых пацанов. Каждый из них мог шутя переломить чахлого академика пополам одним ударом. Но пока это не входило в их планы. Поэтому они, изнывая от духоты, недовольно щурились, мысленно подгоняя заторможенного «ботаника». Парня со спецтехникой они не замечали…

Откровенно скучающий водитель «форда» крутил верньер приемника, пытаясь поймать музон покруче, но вместо этого выхватывал из эфира одни обрывки новостей:

…настоящая работорговля. Представителя президента в Чечне Валентина Власова выкупили за пять миллионов долларов. За журналистку Масюк и ее коллег Гусинский отдал два миллиона. По официальным данным сейчас в Чечне содержатся в неволе свыше трехсот пятидесяти человек. На самом деле их, конечно…

…бомбежки Югославии показали, что Европа и США пытаются задобрить мусульман за счет славян и православных…

отпускает нефть и газ гораздо ниже мировых цен. И все равно Украина уже задолжала за них России от одного до двух миллиардов долларов, не считая того, что попросту украдено и перепродано в Европу…..отставка Тепашина…

…Дуся, Дуся! Я тебя боюся! Но тебе отдамся, это не вопрос!

Водитель соскочил с волны, продолжал вращать ручку настройки, но пацаны закричали в один голос, чтобы тот оставил Дусю.

Песняк того стоил, особенно им понравилось то, что у Дуси «на левой попке оказался синенький засос»…

II

Нет худа без добра, и всякое даяние есть благо. Даже если это даяние — наказание за грехи, тяжелые испытания и смерть. Так было у Александра Белова. Очутившись на свалке, пережив страшный стресс, он не просто каким-то чудом выжил. Он стал другим. Что-то изменилось в нем, в его отношении к себе и к жизни. Что-то новое появилось в его глазах и в голосе. Что-то, из-за чего окружавшие его люди старались стать лучше в его присутствии и начинали искать новый смысл в своей жизни. Это происходило не под давлением Белова, а как бы «по совпадению» с ним. Будто Саша стал своего рода включателем совести.

Одним из таких «новообращенных» стал Степаныч — Арсений Степанович Власов, персональный пенсионер.

В советские времена он руководил небольшим заводом по производству игрушек. На самом-то деле главной продукцией предприятия были пластмассовые детали для армии: вкладыши для касок и противогазов, штуцеры для аквалангов, и много всякого прочего. В разгар Перестройки КПСС приспустила вожжи и предоставила возможность трудовым коллективам самим выбирать себе начальников. Власов был против. Он говорил, что рабочие только с виду — взрослые люди. А в деловых вопросах, в бизнесе они — сущие дети. Ведь им самим почти ничего не приходилось решать. Даже где жить, что есть, и как отдыхать, — все за них продумывало государство.

Как советские люди решали, на что потратить деньги? Они заходили в магазин и смотрели, где очередь? Встав в нее, спрашивали, что дают? Что давали, за то и платили. Разве можно таким неподготовленным к принятию самостоятельных решений людям доверять самое главное: выбор человека, от которого зависит судьба предприятия, его доходность, наличие рабочих мест и, в итоге, зарплата?

Нельзя так поступать. Но его не послушали. Объявили ретроградом и выпроводили на пенсию. Хорошо хоть еще персональную дали за то, что не стал ерепениться и качать права. Тот, кого вместо него выбрали, такую красивую программу нарисовал, включая зарплату в долларах и виллы на Багамах, что работяги ему с восторгом все свои ваучеры за просто так отдали. Новый директор не обманул, И зарплату рабочие стали получать в долларах — примерно по два доллара за месяц и раз в полгода. И виллы на Багамах построили себе директор и главбух.

А Степаныч тем временем пустился в частное предпринимательство. Но как раз в то время государство совершенно забыло о своих обязанностях но охране закона и порядка.

Чиновники, банкиры, бандюганы и вечно жалующиеся на нехватку законов менты — все, орудовавшие под псевдонимами «Родина» и «Народ», грабили всех и вся. Степаныч потерял даже квартиру. Спасибо еще, что умудрился сохранить комнату в коммуналке, московскую прописку и раритетную вазовскую «копейку» итальянской сборки.

Но все равно скатился до поселка бомжей на свалке. Благодаря директорским привычкам, он стал там как бы неофициальным старостой. А промышлял тем, что собирал продукты — консервы и колбасы, которые крупные фирмы выбрасывали из-за потери товарного вида или истечения срока годности, — и продавал. В буфеты на вокзалах и при дороге. Там люд проезжий, если кто и отравится, то обнаружится это уже далеко.

Но после «битвы под Карфагеном» и возвращения в Москву как отрезало — пропал колбасно-консервный кураж у Степаныча. И свалка ему опротивела. Он даже рад был, когда под натиском Шмидта и ФСБ пришлось им всем — и ему, и доктору Ватсону, и Витьку, и Феде, и Белову — с нее уматывать.

Степаныч завязал с всякими прохиндействами. Так и начался новый виток в его жизни, тесно связанной отныне с жизнью Александра Белова.

С улицы послышалось знакомое фырчание мотора. Федя встрепенулся и посмотрел на Сашу. Под окнами первого этажа обычного панельного дома на Гуриевича, в котором, собственно, и располагалось ООО «Дистрибуторъ», лихо затормозила белая «пятерка».

Через секунду-другую в офис с великим достоинством вошел Арсений Степанович Власов, некогда более известный как «просто Степаныч». Но сейчас в этом солидном господине трудно было узнать старосту бомжей и попрошаек.

На нем был строгий темно-синий костюм, отлично сидевший на подтянутой фигуре (брюшко удалось убрать благодаря индивидуальным занятиям с тренером). Пестрый галстук весил долларов двести. Дорогая золоченая оправа очков придавала ему поистине черномырдинское величие, чему в немалой степени способствовало выражение собственной значимости на безупречно выбритом лице.

Увидев светло улыбающегося Федора со стаканом руке, Арсений Степанович недовольно нахмурился и с ходу перешел в атаку:

— А ты что тут расселся? Делать нечего? Встал ни свет ни заря, и сразу за опохмелку! Вот Бог тебя накажет за твое пьянство-то бесконечное!

Федор демонстративно, с всхлипом отпил из стакана, даже не поморщившись, как будто там была не водка, а грудное молочко, и назидательно произнес:

— Степаныч, Бог дает не тому, кто рано встает, а тому, кто встает в хорошем настроении.

— Лодырь!

— Ну и что? В России это не грех, а единственный способ нейтрализовать кипучую деятельность идиотов. А вы, батенька, профитёр, рвач и хапун.