Я поднялся на крылечко в две бетонных ступени. Дернул ручку. Дверь открыта. Изнутри идет запах, более соответствующий хирургическому корпусу, чем психотерапевтическому. Но это меня не смутило. Через тамбур, через вторую дверь, в коридор, и дальше. И никого нет. Не у кого спросить.
Голоса за дверью. Я потянул на себя ручку.
Несколько человек столпилось перед клеткой из оргстекла. Странные звуки. Писк, смешанный с ворчаньем зверя. Вижу, что люди возбуждены. На скрип двери и на меня внимания не обратили. Я подошел ближе. Посмотрел из-за плеч, что так всех интересует. И сам заинтересовался.
В клетке были крысы. Одна из них, самая крупная, дралась с двумя другими. Еще две крысы лежали рядом, окровавленные и дохлые.
Длилось это не больше минуты Через минуту в клетке осталась в живых только одна. Та самая — крупная.
— Один к пяти, — сказал человек явной восточной наружности. — Вот бы таких солдат!..
— Чтобы с крысами драться? — спросил я. Все резко повернулись в мою сторону.
— Вы кто? Как вы сюда попали? — спросил человек, который, как мне показалось, всем этим командовал. Тот самый, восточной наружности.
— Я ищу профессора Радяна.
— А-а... — он сразу успокоился. — Вы, очевидно, капитан Ангелов? Вас что, не встретила медсестра?
— Голова кружилась. Я вошел через боковую дверь.
— Я — полковник Радян. Пройдемте, нам с вами в другое крыло, — он взял меня под руку и повел к двери.
— Как вам понравился наш Спартак? — спросил перед выходом, кивнув в сторону клетки с крысаком.
— Я человек гуманный... — ответил я уклончиво.
— Капитан спецназа... — ответил он почти ехидно. Должно быть, в понимании полковника каждый спецназовец должен быть кровавым убийцей. А в моем понимании каждый врач-убийца в большей степени. Потому что в бессилии медицины перед болезнями убеждался не однажды. И задавал себе вопрос — может ли врач брать на себя право лечить, заранее зная свое бессилие?
Проснулся я от характерного шуршания.
Пленка в видеомагнитофоне кончилась, и по экрану телевизора гуляли игривые полосы. Пульта в комнате не оказалось, и пришлось встать, чтобы выключить телевизор и видеомагнитофон. И заодно посмотреть на часы.
Подошло обеденное время. Честно говоря, голода я не испытывал. Но возникло желание хотя бы визуально познакомиться с обитателями реабилитационного центра. Лучшее место для этого — столовая жилого корпуса. Там собираются все.
И я пошел умываться.
Вниз я спустился на пять минут раньше графика — листочка заламинированной бумаги, лежащего на столе Специально, чтобы иметь время присмотреться к людям. Не скажу, что для меня это дело новое. И в своей области приходилось в таком же заведении бывать, но здесь были и некоторые особенности. У нас в реабилитационном центре не ведется следственная работа и нет полковника Мочилова. Впрочем, каждый центр чем-то от другого отличается. Тот, где работал профессор Радян, например, имел свою исследовательскую базу и разводил крыс для опытов.
У дверей столовой столпилось несколько человек. Я сразу понял, что это обслуживающий персонал центра — все в медицинских халатах. Потом подошла группа из четырех человек в спортивных костюмах. По характерным сухощавым, как у спортсменов, лицам я легко вычислил офицеров-спецназовцев. А по замкнутости и внутренней сосредоточенности понял, что они только-только вернулись с какого-то задания. Еще не отошли. В руках одного бутылка водки. Очевидно, здесь это не возбраняется.
— Осваиваетесь? — спросил из-за спины полковник Мочилов.
Я обернулся.
— У меня такое ощущение, что я неделю голодал. Пришлось проснуться и бежать в столовую почти бегом.
— Могли бы и позвонить, вам бы в комнату обед доставили... — сказал он откровенно недовольно. Очевидно, полковнику почему-то не хотелось, чтобы я активно начал знакомиться с местными обитателями.
Но чувство противоречия у меня развито достаточно сильно. Хоть я и наполовину болгарин, натуральная русская черта характера заставляет меня поступать всегда не так, как меня заставляют.
И потому я открыто улыбнулся полковнику и прошел в двери столовой, которые только что распахнули. И сразу подумал, что полковник пожелает стать моим соседом за столом. А я из вредности хочу сделать иначе. Чтобы он понял мою самостоятельность и не надоедал. Я уже набрал себе с раздачи целый поднос, когда присмотрел трех медработниц, облюбовавших отдельный стол. Собрался к ним направиться, когда услышал:
— Ангел! Появилась Таня.
— Проголодалась, предательница?
— Садись вон туда, к окну, я сейчас подойду. Полковник Мочилов понял, что он будет третьим лишним, с улыбкой кивнул мне и направился со своим подносом в другую сторону.
Таня, отметил я сразу, почти ничего себе не взяла. Блюдет фигуру. Она села напротив и смотрела на меня чуть не с болью в глазах.
Я усердно жевал.
— Здесь, наверное, единственное место во всем центре, — сказала она, — где нет аппаратуры слежения.
Я кивнул. Знаю.
— Тебе надо выбираться отсюда быстрее...
— Не надо было меня сюда доставлять.
— Я совершила ошибку, что не предупредила тебя.
Она явно ждала моих вопросов или комментариев, но я словно не среагировал на предупреждающие слова. Будто меня совсем не интересует, почему мне следует отсюда сматываться.
— Они думают, что профессор Радян ставил на тебе какие-то опыты по генной инженерии.
Я промолчал, отдавая должное традиционно безвкусным макаронам — не в Италии живем.
— И будут тебя исследовать.
— Ты где поселилась?
— Этажом выше тебя.
— Отдыхаешь?
Она помотала головой.
— Нет. В компьютерном центре работаю. Они используют мои хакерские навыки.
А вот антрекот здесь хорошо готовят. Он мне по вкусу. Прожарен до хрустящей корочки, но совсем не подгорел. Очевидно, повара здесь не солдаты.
— Я подумаю над твоей дальнейшей судьбой... — сказал я и потрепал Таню по щеке.
И при этом старался смотреть на нее очень холодными равнодушными глазами. Чтобы она почувствовала сама — друзья не делают так, как сделала она...
Выходя из столовой, я обратил внимание на столик, за которым сидели четверо с бутылкой водки. На столе стоит пятый стакан. Водка налита, и стакан накрыт сверху кусочком хлеба.
Ситуация в комментариях не нуждается. Поминают пятого члена своей группы. Мне случалось так же, как они, сидеть за общим столом...
Генерал Легкоступов опять не решился попросить себе кабинет в областном управлении. Попросить — это значило бы полностью поставить себя под контроль местных коллег. Там не будешь искать «жучки». О возможности устроиться на служебной квартире разговор не зашел — волжане приняли московских гостей откровенно холодно. Но возразить против этого было нечего. И поэтому устраиваться пришлось в гостинице. Каждому из офицеров предложили по отдельному небольшому номеру. Генералу заказали номер этажом выше, двухкомнатный люкс. Он отказался, сославшись на смету. И тоже занял стандартный небольшой одноместный номер. На том же этаже, что и Сазонов с Соломиным. Чтобы легче было общаться.