Фредерик Грант Бантинг был хирургом в пригороде Торонто в Канаде. Как-то его внимание привлекла статья германского ученого, доктора Оскара Минковски, который удалил у подопытной собаки поджелудочную железу. Это происходило жарким летом 1899 года. На следующий день после удаления железы Минковски заметил, что к моче оперированной собаки слетаются рои мух. Анализ мочи установил, что в ней содержится огромный процент сахара. После операции собака испытывала жажду, выпивала огромное количество воды. Кроме того, ее томил голод, но, несмотря на большое количество поглощаемой пищи, собака худела и погибла уже через десять дней.
Бантинг лихорадочно пытался найти в строках этой статьи решение странной загадки: ведь эти симптомы встречались и у людей, умиравших от диабета. Но у них ведь поджелудочная железа на месте! Проснувшись утром следующего дня, он уже принял решение: он не будет больше работать хирургом. Бантинг отправился к профессору физиологии Маклеоду и сказал, что интересуется поджелудочной железой. Изучив всю доступную ему литературу, он пришел к выводу, что клетки островков Лангерганса, находящиеся в поджелудочной железе, каким-то образом влияют на усвоение сахара организмом. Он пришел просить профессора помочь ему разобраться в этом. Маклеод улыбнулся и стал говорить смущенному Бантингу, сколько лет труда надо затратить на это. Он спросил:
— Так что же Вы, коллега, хотите от меня?
— Я хочу получить опытного помощника, десять собак на восемь недель и немного места в вашей лаборатории, — ответил Бантинг. Профессор испытующе посмотрел на посетителя. Кто знает, возможно, его поразила вера в успех, бившая из глаз молодого фанатика? Он согласился дать все это Бантингу. Стоял июль 1921 года. Из восьми недель, отпущенных Бантингу по его просьбе, прошло уже семь. За это время он делал операции, подвязывая собакам протоки, подводящие сок поджелудочной железы. Железа, лишенная возможности действовать нормально, должна выродиться. Бантинг намеревался использовать такие деградированные железы, лишенные пищеварительных соков, но — как он предполагал — с сохранившимися островками Лангерганса, для лечения собаки, которой предварительно удалил поджелудочную железу, чтобы убедиться, выживет ли оперированный пес. Вместе с Чарлзом Бестом, студентом медицины, им, в конце концов, удалось получить деградированную поджелудочную железу. Бантинг растер ее с физиологическим раствором и ввел под кожу собаке, умиравшей от сахарного диабета после оперативного удаления поджелудочной железы. Этим удалось предотвратить смерть собаки.
Бантинг и его молодой ассистент праздновали победу. Однако когда они пришли в лабораторию на следующий день, пес был мертв. Спасительное действие инъекции продолжалось недолго. Радость сменилась отчаянием: какой смысл продлевать жизнь собаке на несколько часов, если для этого надо умертвить другую собаку? И все же после многих попыток и неудач Бантинг добился своего. Он обнаружил, что поджелудочные железы плодов, находящихся в утробах матерей, не выделяют соков и что эти железы состоят почти целиком из островков Лангерганса. Получить железы неродившихся телят на бойне Торонто не составляло труда. Свои вытяжки Бантинг стал приготовлять из поджелудочных желез неродившихся телят. В августе 1922 года удалось с помощью такой вытяжки удержать при жизни в течение целых восемнадцати дней собаку, которой предварительно удалили поджелудочную железу! Это был крупный успех. После этого необходимо было использовать новое средство на человеке.
У Бантинга был друг, с которым он вместе учился в университете. Его звали Джо Джильхрист. Джо уже несколько лет болел сахарным диабетом. В те времена не было лекарств против этой болезни, и жизнь Джо висела на волоске. Когда Бантинг сделал инъекцию своей вытяжки Джильхристу, он был в весьма тяжелом состоянии. Прошли часы, а улучшение не наступило. Придя в полное отчаяние, Бантинг ушел из лаборатории, он не хотел быть свидетелем смерти друга. Тогда Бест сделал ему еще одну инъекцию, значительно увеличив дозу. Уже через несколько минут после инъекции пациент почувствовал себя лучше. Бест взял у него кровь для анализа, потом повторил анализ несколько раз. Всякий раз результат показывал уменьшение содержания сахара в крови пациента. Через несколько часов Джильхрист почувствовал себя настолько хорошо, что мог самостоятельно пойти домой. Однако назавтра болезнь вернулась, и необходимо было снова делать вливания из вытяжки, приготовленной Бантингом, что снова поставило Джо на ноги.
Профессор Маклеод, который как раз вернулся из Европы, был изумлен открытием Бантинга и одновременно горд, что первый помог ему. Теперь за работу взялись вдвоем и вскоре получили очищенную вытяжку из островков Лангерганса, которая под названием инсулина оказалась оружием в борьбе с диабетом. Гормон инсулин, к сожалению, не устраняет самой болезни. Его необходимо постоянно принимать. Но открытие Бантинга помогло вернуть к полноценной жизни миллионы больных, которым перестал угрожать призрак смерти. В 1923 году за открытие инсулина Бантинг и Маклеод получили премию Нобеля. 21 февраля 1941 г. Бантинг погиб в результате авиакатастрофы у себя на родине, в Ньюфаундленде. В его честь день его рождения, 14 апреля, объявлен ВОЗ Всемирным днем борьбы с диабетом.
А. Флеминг (Англия, 1881–1955).
Первый пенициллин
Доктору Александру Флемингу необходимо было написать для учебника бактериологии главу о стрептококках. Для этого ему пришлось провести ряд опытов на многочисленных колониях этих микробов. Вот он наполняет чашки Петри агар-агаром, который, остывая, образует на дне чашки гладкую пленку; на нее он сажает культуру бактерий. В этой питательной среде, при температуре, близкой к температуре человеческого тела, бактерии быстро развиваются и образуют крупные колонии, похожие на разветвленные комки янтарного цвета. Счастливое совпадение: в здании лаборатории Флеминга, как и во многих других сырых, плохо продезинфицированных домах, постоянным врагом лабораторных опытов была плесень. Обыкновенная зеленовато-серая плесень, которую мы столь часто встречаем, например, на старом влажном хлебе и других продуктах. Это микроскопический грибок, возникающий из еще меньших зародышей, тысячи которых носятся в воздухе в виде спор. Как только зародыши попадают в благоприятную для них среду, они начинают быстро разрастаться. Флеминг не раз, поднимая крышку чашки Петри, с досадой убеждался, что культуры стрептококков загрязнены плесенью. Достаточно было оставить чашку Петри на несколько часов без крышки, как весь питательный слой покрывался плесенью. Немалых трудов стоила Флемингу борьба с этими нежелательными примесями. Но вот однажды на одной из плиток на дне чашки Петри Флеминг увидел странное явление: как бывало уже не раз, плитку покрывала плесень, но в отличие от других плиток здесь в колонии бактерий образовалась небольшая круглая «лысинка». Бактерии не размножались вокруг плесени, хотя на остальной поверхности агар-агара, на некотором расстоянии от плесени, бактерии разрослись довольно сильно.
Флеминг поместил небольшое количество плесени в пробирку с питательным бульоном: он хотел сохранить странную плесень. Из микроскопического кусочка плесени Флеминг получил большую колонию. Потом он помещал часть этой плесени на плитки, где культивировал бактерии самых разных видов. Оказалось, что некоторые виды прекрасно уживаются с плесенью, однако стрептококки и стафилококки в присутствии плесени не развивались.