Последний фактор в немалой степени сказался на темпах разработки иммунологической теории и внедрения ее идей в ежедневную терапевтическую практику. Сейчас иммунотерапия является частой спутницей «химии», однако как самостоятельный способ лечения опухолей пока применяется только «на грани эксперимента».
Еще один принятый медициной на вооружение давно, в 1960-х годах, но используемый до сих пор в весьма ограниченном числе случаев, метод называется гипертермией. По-русски это перегрев. Почему бы нет, если раковые клетки и так травят, разрушают радиацией, выжигают и замораживают? Но перегрев используется как метод лечения рака сравнительно редко потому, что убивает их лишь определенной высоты температура. А повышение ее до этого значения может, напротив, способствовать их росту. Онкологическим больным не рекомендуются обычные для других людей согревающие процедуры, ванны, сауны и загорание на пляже. Все потому, что при повышении температуры в тканях опухоли до 38–40 °C клетки нередко начинают делиться быстрее. Зато, если поднять ее до 42 °C, опухоль становится гораздо чувствительнее к воздействию химиофармпрепаратов и ионизирующему излучению.
Буквально такая температура разогрева опухоли позволяет снизить дозировки и того и другого в два раза. Особенно полезное свойство, когда уже налицо или только предполагается невозможность применения стандартных процедур в полном объеме (нарушения свертываемости крови, почечная недостаточность и др.). А вот если разогреть опухоль до температуры выше 44 °C, начинается больше всего радующий глаз онколога распад злокачественных клеток. При 44 °C для эффективного уничтожения опухоли требуется около получаса воздействия температуры, а если допустимо без последствий поднять ее до 45 °C, на это понадобится не более 15 минут.
Несомненные плюсы данного метода состоят в возможности снизить или вовсе исключить дозовую и химическую нагрузку на организм пациента, сохранить большую часть функций органов и состав крови, свести к минимуму нарушения работы иммунной системы. Но и несомненные минусы тоже есть. Риск «не угадать» с оптимальной для данной опухоли температурой достаточно высок, так как это во многом зависит не только от типа исходных и злокачественных тканей, но и от особенностей температурного режима в самом организме. Кроме того, гипертермия противопоказана больным с повышенной коагуляцией (свертываемостью) крови, так как она может спровоцировать и тромбоз, и эмболию, ведущую к смерти. Возможны осложнения со стороны сердечного ритма, но только у пациентов в предынфарктном состоянии или после уже перенесенных операций на сердце. В остальном же по степени безопасности метод не только не проигрывает традиционно применяемым средствам, но и, несомненно, выигрывает в сравнении с ними.
Поскольку из восьми разных теорий происхождения рака сценарий с мультирезистентностью опухолевых клеток предусматривают только вирусная (отчасти) и генетическая (полностью), более современные разработки по его предупреждению в основном базируются на их открытиях. Терапия же существующих новообразований широко использует нанотехнологии и достижения генетики для усовершенствования способов доставки химиотерапевтических препаратов непосредственно к злокачественным клеткам. Мы только что могли пронаблюдать результаты этой работы на примере появления новых методов облучения клеток органическими веществами с присоединенным радионуклидом. Иммунотерапия тоже в немалой доле опирается на появившиеся лишь недавно возможности. А именно — на возможность с помощью генной инженерии воспроизводить белки злокачественных клеток, антигены рака и некоторые элементы иммунитета. Нанотехнологии же позволяют «пометить» злокачественные клетки структурами вирусов, измененными так, чтобы ошибочно не «узнающие» рак Т-киллеры атаковали его, хотя бы и приняв за инфекцию. Но кроме трех перечисленных выше вариантов есть и другие — альтернативные, наукой не одобренные и тем не менее признаваемые за допустимые разновидности лечения.
В онкологии кроме лечащей само заболевание терапии особой актуальностью обладает паллиативная, смягчающая симптомы медицина. Прежде всего, потому, что смертность от рака крайне высока. А во-вторых, потому, что у этого заболевания есть одна особенность — мучительные, обычно не прекращающиеся до самого момента смерти безнадежного пациента боли. Их интенсивность, характер, особенности усиления-ослабления в определенные часы зависят от большого количества факторов.
Первым фактором является воспалительный процесс в окружающих растущую неоперабельную опухоль (и метастазы) тканях. Кроме того, при росте опухоли нормальные ткани подвергаются сдавливанию с ущемлением находящихся в них нервных окончаний. Третий немаловажный аспект — это тип тканей, пораженных опухолью или метастазами. Прорастание злокачественных клеток в костный или спинной мозг (которые наполовину состоят из нейронов) несравнимо с метастазированием ни в одну другую мягкую ткань. И наконец, четвертый фактор заключается в интенсивности роста раковых клеток.
В связи с ним существует даже выявленная на практике закономерность, часто отрицаемая онкологами, но, говоря объективно, отрицаемая неправомерно. И она такова, что у неоперабельных пациентов, умирающих от первичной опухоли, болевой синдром в девяноста пяти случаях из ста выражен значительно слабее, чем у пациентов, перенесших операцию и умирающих от роста дочерних, метастатических образований. Ускоренный рост вторичных поражений после иссечения материнской опухоли является медицинским фактом, поэтому, вероятнее всего, данная закономерность отрицается онкологами из «благих побуждений», чтобы не провоцировать «моду» на отказы от операции из страха перед более мучительной перспективой.
В связи с означенной особенностью рака в онкологии долгие годы существует свой набор этически неразрешимых проблем. Вопрос правомерности эвтаназии по отношению к неоперабельным онкобольным даже более актуален, чем в случае с ВИЧ-инфицированными. Особенную остроту проблеме придает известная разница — между степенью необходимого больному обезболивания и возможностями его организма такую дозу выдержать. Об ибупрофене в случаях с хроническими болями на поздних стадиях, как правило, и речи быть не может. А сильнодействующие наркотические препараты быстро вызывают привыкание (медицинский термин — толерантность) и требуют постоянного увеличения дозы. Разумеется, об опасениях выработки у пациента наркотической зависимости здесь речь не идет — это объяснение врачи используют опять-таки из принятых в медицине своеобразных этических нормативов. Скажем так: пока эвтаназия находится под запретом, незачем сообщать часто уже мечтающему о смерти пациенту сравнительно доступный ему способ суицида путем передозировки, не так ли? В противном случае зачем бы было устанавливать на портативных дозаторах ограничитель с известным одному лишь врачу кодом доступа.
Так или иначе, онкология, как ни одна другая наука, нуждается в совершенствовании методов паллиативного лечения. Официально установленные методы обезболивания обладают, как всем известно, своим набором недостатков. Однако и там применяются наряду с медикаментозными вспомогательные методики: психотерапия, нейрохирургия, повторное облучение… Более того, сеансы медитации, релаксации и занятия йогой тоже организуются как в самих хосписах (если пациент доживает свои дни там), так и разрешаются к применению больным на дому. А ведь эти методы к числу научно-медицинских не принадлежат.