– Пусть даже не стопроцентное совпадение, манера могла меняться.
– Это было задолго до меня, сэр.
– Конечно, конечно. Для личных впечатлений вы слишком и даже чересчур молоды.
– Естественно. В восемьдесят третьем я была ребенком.
– Правда? Я думал, вы еще не родились.
– Пожалуй что родилась. Чуть-чуть раньше.
– Совсем чуть-чуть. Может быть, здесь найдется какой-нибудь мудрый старожил?
– Давайте спросим Бранча.
Пятидесятилетний Бранч, бритоголовый и с щеточкой усов, не узнал человека на портрете и не слышал о Реджи Череце.
– Он был студентом, – сказал Джейкоб.
– В университете были свои надзиратели, – ответил Бранч. – «Бульдоги».
– Теперь их нет?
– По бюджетным соображениям, расформированы, – сообщила Нортон. – Лет десять назад.
– Кого-то из них можно найти?
– Конечно, – сказал Бранч. – Вам повезет, если сумеете их разговорить.
– Неудивительно, – поддержала Нортон. – Университет – инкубатор отборной молодежи.
– Как я понимаю, никто не станет выносить сор из избы, – сказал Джейкоб.
– Верно понимаете, сэр.
– А если за меня походатайствовать?
Бранч покачал головой:
– Не поможет.
– Неудивительно для города, – подхватила Нортон, – известного историческим противостоянием горожан и университетских.
– Ведомственная междоусобица, – сказал Джейкоб.
– И вновь ваша догадка чрезвычайно обоснованна, детектив.
– Я подумаю, – сказал Бранч. – Может, что и придумается.
Это выглядело пустым обещанием, но Джейкоб все равно поблагодарил.
Нортон проводила его на улицу:
– Извините, что не смогли быть вам полезны.
– Пустяки.
– Жалко. Я думала, Бранч заинтересуется. Все-таки не каждый день к нам обращаются с убийством. – Нортон помолчала. – Зато мы весьма успешно разгоняем рейвы.
Джейкоб улыбнулся.
– Можно узнать, каковы ваши планы?
– Вычислю архитектора. Загляну в его колледж. Может, кто-нибудь его вспомнит.
– А если эта линия окажется бесплодной?
– Всегда можно прокатиться по Темзе. Знаете что, инспектор Нортон…
– Что, детектив Лев?
– Я полагаю, что вы, представитель местной власти, внушаете простым смертным неизмеримо большее уважение, нежели я, и поскольку в данный момент нет никаких рейвов, не согласитесь ли вы сопроводить меня в моих поисках, а затем насладиться обедом за счет благодарной лос-анджелесской полиции?
Нортон заправила волосы за уши:
– Детектив Лев, ваши доводы совершенно неотразимы.
– На то мы американцы, инспектор Нортон.
По Сент-Олдейтс вскоре вышли к колледжу Крайст-Чёрч. Весенний дождь освежил луга, на которых уже закончились утренние пробежки, но еще не расплодились пикники.
Нортон звали Присциллой. Она спросила, где Джейкоб остановился.
– В хостеле у вокзала.
– Какая прелесть.
– Не хайте. Пятнадцать фунтов и полный английский завтрак.
– Господи, вот ужас-то.
Подошли к Башне Том. Увидев чумазую девицу – мужские спортивные штаны, просторная футболка «Кайзер Чифс», туфли на опасно высоких каблуках, глаза от солнца прикрывает черным прозрачным платьем, – Джейкоб отметил, что с его студенческих времен мало что изменилось.
Внушительные стены из песчаника напоминали крепость. Джейкоб вообразил себя варваром, готовым пробить брешь в башне слоновой кости и предать огню ее обитателей. Эта фантазия расцвела новыми красками, едва возник сизоносый страж в котелке и темном плаще. Именной жетон представил его как Дж. Смайли, привратника Крайст-Чёрч.
– Привет, Джимми, – сказала Нортон. – Как дела?
– Привет, Пиппи. День задался. Какими судьбами?
– Знакомлю американского друга с местным колоритом.
Узнав, чем интересуется Джейкоб, привратник напрягся:
– Экскурсионное время с часу дня.
– Ну пожалуйста, Джимми, – взмолилась Нортон.
Смайли вздохнул.
– Вот умничка.
Привратник раздраженно отмахнулся и взял трубку внутреннего телефона.
– Чудеса, – сказал Джейкоб.
Нортон пожала плечами:
– Мал, да удал.
Темный зев ворот обрамлял изумрудные лужайки и прыгающий фонтан, к которому хотелось подбежать, невзирая на таблички «По газонам не ходить».
– Здесь оберегают частную жизнь, – сказал Джейкоб.
– Свои и чужие.
– А вы, значит, наводите мосты.
– Исцеляю мир, – сказала Нортон.
Джимми Смайли положил трубку:
– Мистер Митчелл сейчас выйдет.
– Спасибочки, – ответила Нортон.
Заместитель главного привратника Грэм Митчелл с терпеливой улыбкой выслушал тираду Джейкоба.
– Это официальное расследование, инспектор? – спросил он.
– Не вполне.
– В таком случае могу лишь посоветовать вернуться к часу дня. По общему мнению, наш экскурсионный тур весьма информативен.
– Я надеялся переговорить с теми, кто в то время здесь работал.
– Вы можете передать стюарду письменный запрос.
– А вы случайно не помните этого парня? – спросила Нортон. – Как его, детектив?
– Реджи Черец. – Джейкоб показал фото. – Сын Эдвина Череца.
– К величайшему сожалению, я не припомню никого с таким именем, – сказал Митчелл.
– Может, взглянете на…
– Очень жаль, что больше ничем не могу помочь, сэр.
– Вот тут еще один… – Джейкоб начал расправлять портрет Черепа.
– Прошу извинить, вот-вот начнется проповедь. Всего самого доброго. – Митчелл отбыл, стуча каблуками по брусчатке.
Нортон взглянула на привратника:
– Все равно спасибо, Джим.
Привратник что-то записал в журнале и, оторвав клочок, подал его Присцилле. Та спрятала бумажку в карман:
– Спасибо.
Смайли коснулся шляпы и, заложив руки за спину, стал расхаживать взад-вперед.
– Что это было? – спросил Джейкоб, когда они отошли ярдов на десять.
Нортон показала ему бумажку, на которой Смайли накорябал: «“Монах и дева” 20.00».