– Сильней! Сильней бей! – рычал отец, внимательным образом наблюдая за действием сына. – Еще сильней!
Тяжело дыша, младший опустил вниз руки и посмотрел на отца:
– Ну, как? Получается у меня?
– Нет. Давай еще раз. Я тебе помогу.
Младший поудобнее перехватил деревянную рукоятку и снова начал бить в стену. А отец, держа в руках свою кирку со вставленными возле крепления рукояти мощными магическими рунами, переливающимися красивым темно-синим цветом, запел старинную песню рудокопов. Странное дело, но как только Николай услышал монотонную мелодию, руки у него налились силой, голова прояснилась, удары стали получаться хлесткие, от стены стали отваливаться большие куски камня. Осипов упорно бил в стену, а на душе у него вдруг стало хорошо и спокойно…
– Слава Великому королю Шлюксбарту Пятому! Слава! – орал охрипшими голосами народ на площади и дружно топал ногами.
– Да что с тобой такое? – тревожно зашептал в ухо королю маг, осторожно трогая того за рукав. – Очнись, твой выход, парень. Давай иди. Народ жаждет узнать победителя.
Николай как-то странно посмотрел на Нагибина, вытер тыльной стороной ладони неизвестно от чего выступивший на лбу пот и тихо сказал:
– Я понял, где мы совершили ошибку.
Маг потерянно уставился на короля и от души с глубоким знанием дела громко выругался. Придворные, как по команде, испуганно загомонили, панически замахали руками, а один из них со всех ног припустил к воротам замка. Осипову пришлось обернуться и небрежным кивком успокоить встревоженную элиту королевства. Но еще долго в толпе сановников раздавалось сдавленное оханье и еле слышный шепот насчет таинственных, пугающих своей непостижимостью заклинаний мага. Сам же виновник паники устало покачал головой и с неподдельной тоской спросил у короля:
– Так что ты там говорил насчет ошибки?
– То и говорил. У нас речь получилась весьма удачная, но юмористическая. Сами посудите… – Осипов выразительно прочитал первый куплет и обвел взглядом товарищей. – Поняли? А надо торжественно и без малейшего признака веселья.
– Времени у нас больше нет. Ни одной секунды, – серьезно произнес Павел Анисимович и очень печальным голосом продолжил: – Придется отложить все это дело до завтра.
Воевода встрепенулся, пожал плечами, снисходительно посмотрел на унылую физиономию Нагибина:
– А зачем переносить? Просто сейчас перевернем ситуацию с ног на голову. Как? А очень просто…
Ранбарту очень хотелось узнать имя победителя. Он, как и все присутствующие на празднике, уже прекрасно знал, кто сегодня лучше всех пел. Но традиции праздника незыблемы. Раз король должен объявить победителя, так пускай и объявляет, а не шушукается со своей свитой.
– Что они там возятся! Сколько же еще ждать придется? – проворчал Ранбарт и с досадой ударил стоявшего рядом брата по плечу.
– Ты что, обалдел? – рассерженно заорал Вилибарт. – Да я тебя сейчас…
Дальнейшие его слова заглушил восторженный рев толпы. Король медленно поднялся из кресла и подошел к краю помоста. Несколько долгих ударов сердца Его Величество обводил взглядом мгновенно притихших гномов. Ранбарту показалось, что король сейчас похож на рудокопа, который вот-вот приступит к очень серьезной и опасной работе. А еще проходчик заметил, как изменился взгляд Шлюксбарта. Еще утром он был такой сонно-расслабленный, а сейчас король смотрел на толпу упорным, весьма цепким взором.
– Мой народ! – голос короля звонко разнесся над площадью. – Прежде чем я объявлю победителя праздника, сделаю очень важное сообщение.
Гномы вокруг Ранбарта непроизвольно вздрогнули, а у старейшины, к большому удивлению молодого проходчика, радостно блеснули глаза.
– Владыка донес сегодня свою волю до каждого из нас. Вы видели и слышали это сами, – король ненадолго замолчал и продолжил, все более и более чеканно произнося слова. – Его воля будет исполнена. Это будет непросто, но мы справимся. Справимся, несмотря ни на что!
Гномы начали переглядываться с соседями, бросать вопросительные взгляды на старейшин. Те в свою очередь морщили лбы, чесали затылки, но ничего не говорили.
– Мой народ! После того как я оказался в чертогах Владыки, первыми ко мне подошли отец и мать. – Над толпой пронесся удивленный вздох. Король кивнул, он явно ожидал именно такую реакцию. – Все знают, что здесь, в нашем мире, они не успели меня научить многим вещам. Очень многим. Из-за этого дела в королевстве шли не так, как положено. Но там, – Шлюксбарт ткнул рукой в потолок. – Там у них было достаточно времени для исправления ошибок. И они их исправили. И клянусь, что с этой секунды все мои помыслы, все мои деяния будут направлены исключительно на благо моего народа. На благо нашего королевства.
Ранбарт, как и многие другие, открыл рот. То, что сейчас сказал король, являлось абсолютно невозможным событием. Даже в самых древних преданиях никогда не упоминалось, что правитель вот так, запросто может сказать: я – виноват.
Шлюксбарт обернулся и отдал какое-то распоряжение своей свите. Придворные бестолково засуетились, кружась на одном месте, словно молодая слизь. Но после гневного окрика короля пришли в себя и под руководством главного хранителя двумя нестройными колоннами обошли помост и встали по краям площадки для выступлений певцов. На старом месте остались лишь Хозяева Замков в окружении многочисленной родни. Король в сопровождении мага и воеводы торжественно спустился с помоста и прошествовал в центр площадки.
Вокруг Ранбарта раздавались недоуменные возгласы, некоторые гномы даже подпрыгивали в надежде рассмотреть, что же там происходит, а самое главное, что произойдет вслед за столь непонятным нарушением раз и навсегда заведенного порядка. А произошло следующее: король встал спиной к замку и громовым голосом прокричал:
– Мой народ! Слушайте и запоминайте, – Шлюксбарт набрал полную грудь воздуха и неожиданно запел:
Как учила меня мать
Жинку крепко обнимать!
Егтель ногтель, половина когтель.
Жинку крепко обнимать.
Голос у короля не мог сравниться с голосами прославленных трубадуров, но звучал весьма приятно, да и слухом Его Величество был не обделен. Поэтому опешившие в первый момент гномы быстро пришли в себя, а женщины так вообще начали задорно улыбаться, весьма польщенные столь высоким вниманием, исходящим, ко всему прочему, непосредственно от самого короля. Ранбарт же мгновенно вспомнил прекрасную незнакомку, и на его лице расплылась глупейшая улыбка. Тем временем король запел второй куплет:
Как учила меня мать
Много Младших воспитать.
Егтель ногтель, половина когтель,
Много Младших воспитать.
По толпе прокатился негромкий одобрительный гул, несколько гномов позади Ранбарта подхватили припев, а старейшина почему-то пристально посмотрел на проходчика и задумчиво покачал головой, явно погруженный в какие-то свои мысли. По мере того как Шлюксбарт пел, его голос все более и более наполнялся эмоциями, в нем отчетливо начали проявляться суровые, металлические ноты.