– Думай не думай, – Хауэр пожал плечами, – пока не увижу, в какой порядок развернулись корабли прикрытия и насколько они преуспели, ничего не придумается. Капитан, есть картинка?
– Ты что, первый раз на борту? – Холичек смахнул в общее пространство все, что видели в данный момент синтетики «Демона» и самого капитана. – Только схема базовых сигналов. Картинки в прыжке недоступны.
– Тоже годится. – Макс с интересом уставился на движущуюся схему.
В принципе она мало чем отличалась от реальной картинки, синтетик «Демона» без труда дорисовывал детали, и выходило у него вполне сносно. Конечно, своих он рисовал по шаблонам, поэтому в деталях они не отличались, лишь имели разные бортовые номера, а чужих «Демон» и вовсе практически выдумывал. Ориентируясь на расположение и перемещения базовых маяков своих, мароманнских, кораблей, синтетик моделировал места дислокации вероятного противника и размеры его боевых единиц. Но выходило все равно убедительно. Будь информации чуть больше, например, получай синтетик БДК хотя бы данные о минимальных гравитационных искажениях, он изобразил бы поле боя еще более достоверно, но в прыжке ему были доступны лишь сигналы маяков, наложенные на объемно-временную карту пространства вблизи Террановы. Кроме точного положения своих и вероятной дислокации чужих еще на схеме отражались только базовые вещи – положение планеты, двух ее лун, стационарных станций и естественных космических тел, вроде астероидов на постоянных орбитах, да прочих булыжников и ледяных глыб, которые по расчетам должны были проходить сквозь систему в данный момент. В принципе схема получалась подробной и достоверной, – а иначе как выходить из прыжка, можно ведь и на астероид наткнуться, – но все равно это была только схема, модель, а не реальное изображение.
– Синтетик «Демона» считает, что все идет по плану, – подсказал капитан. – Судя по боевому ордеру, наш левый фланг блокирует нескольких крупных «китов» противника, а центр и правое крыло ведут бой с «акулами», «бешеными птицами» и «гнусом». Сектор нашего выхода из прыжка почти свободен. Видишь маяки трех катеров?
– Вижу. – Хауэр указал на равносторонний треугольник, любезно дорисованный синтетиком БДК по трем точкам. – Не слишком ровно они держатся?
– Они дрейфуют в режиме маскировки на краю астероидного поля. Вычислить их дактианцам будет очень трудно. Только если наведут оптику прицельно. Но им сейчас не до поиска наших катеров. Ударная группа довольно качественно изображает попытку штурма обесточенного портала.
– Ну да, – Хауэр усмехнулся. – Это чья такая идея? Какому гению пришло в голову изобразить штурм бесполезной железяки? Где логика в этой затее?
– Логики, может, и мало, но дактианцы повелись, – пробурчал Герцог. – Моя это идея. Они наверняка думают, что мы пытаемся сорвать восстановление портала, чтобы выиграть время для переброски флота в систему Террановы.
– Наверняка? – Макс развернулся к начальнику разведки и смерил его насмешливым взглядом. – Ты так хорошо знаешь дактианцев, что готов ручаться за ход их мыслей?
– Нет. – Герцог заметно напрягся и даже слегка покраснел, а узор у него на лице сделался угловатым. – А что подумал бы ты на их месте?
– Я… – Хауэр вздохнул. – Решил бы, что проклятые мароманны затеяли игру, и ждал бы подвоха.
– На орбите?
– Ждал бы? Нет, не на орбите. Где-нибудь в сторонке. Например, в астероидном поле.
Макс ткнул пальцем в облако отметок, среди которых висели три пульсирующие точки маяков.
– Ждал и смотрел, как погибают другие?
– Для начала, и не факт, что они погибают. – Макс покачал головой. – Терранова, как выясняется «по ходу пьесы», неплохо защищена, а значит, «киты» на орбите не просто крупные, но еще и особо прочные. Думаю, это корабли класса «Серапион», как мы их называем. Пробить их шкуру очень непросто. И второй момент: дактианцы умеют учиться на ошибках. Все наши тактические схемы они знают наизусть и всегда готовы к любому повороту событий.
– Ты их переоцениваешь!
– А ты недооцениваешь. Не факт, что это лучше. Да, капитан?
Хауэр обернулся к Холичеку.
– «Демон» держит в уме три резервные точки выхода, – сказал капитан. – Но пока нет причин менять планы. Левый фланг противника дрогнул. «Киты» пока держатся, ты прав, но реагировать на выход одиночного корабля они не станут. В их положении важнее удержать строй.
Герцог многозначительно уставился на Макса и даже поднял бровь, будто бы спрашивая, как в детстве, «ну что, съел?». Узор на лице у него тоже сгладился и принял очертания, напоминающие написанное рунами слово «снисходительность».
– Согласен, – неожиданно заявил Хауэр, не удержавшись при этом от классической подначки – мимолетного изображения под глазом руны «шип», на военном жаргоне аналога оттопыренного среднего пальца. – Пойду готовиться к выходу… на сцену. Оберкомандор, разрешите?
– Иди, артист. – Герцог вяло отмахнулся. – И не переживай, все пройдет по плану.
– Когда я переживал? – Макс усмехнулся. – А точку выхода лучше все-таки сменить.
– Вот упрямый! – Герцог хлопнул по колену. – На какую?
– На ту, где нет маяков и полно всякого мусора. – Хауэр взглядом указал на самую дальнюю из подсвеченных «Демоном» резервных точек выхода. – Там нас точно не ждут.
– Слишком далеко от зоны высадки, – заметил Холичек.
– Зато близко к перевалочной станции «орбита-грунт». – Хауэр задержался на пороге. – Но решать, конечно, вам. До встречи на грунте или здесь.
– Стой! – приказал Герцог и с подозрением прищурился. – Ты о чем это сейчас говорил? При чем тут станция орбитального метро? Ты собрался высаживаться через гражданский субпортал?
– Пока и сам не знаю, – Хауэр задумчиво взглянул на Герцога. – Просто в голову пришло. Но если все пойдет, как я думаю, возможны варианты.
– Все пойдет как надо! – Герцог рубанул рукой воздух. – Я не узнаю тебя, Макс! Тебя кризис среднего возраста посетил, что ли? Почему ты сегодня во всем сомневаешься и порешь какую-то чушь?
– Ты знаешь. – Хауэр опустил взгляд.
– Командор, отставить личные дела! – Герцог превратился в саму начальственную строгость. – Соберись! Ты сейчас офицер, машина войны, идеальный боевой синторганизм! Ты не имеешь права на личные переживания! Тебе ясно?
– От организма слышу, – буркнул Макс и поспешил добавить: – Ясно, оберкомандор. И необязательно на меня рычать.
– Я и не рычу, – Руперт сбавил обороты. – Я тебя встряхиваю. Это полезно даже героям. Бегом марш к своим головорезам!
Хауэр, конечно, не побежал, но вышел из рубки достаточно быстро. И все равно успел уловить, как Герцог негромко, чтобы услышал только Холичек, сочувственно уронил: «Что пуле не под силу, баба запросто сделает…»
Макс мог бы возразить, но делать этого не стал. И не потому что возвращаться – дурная примета, а потому что на дальнейшие споры и заточку ляс не оставалось времени. Герцог и Холичек, а с ними синтетик «Демона», могли думать все что угодно, но у Хауэра сложилось собственное мнение насчет предстоящего выхода из прыжка. Место было выбрано настолько плохое, что у Макса невольно возникла мысль о саботаже. Почему этого не видел опытнейший капитан Холичек? Не хотел портить отношения с Герцогом и надеялся, что все обойдется? Это не похоже на Яна. Да и «Демону» глубоко безразлично, что там скажет или как насолит в отместку Герцог. Но синтетик тоже не возражал, хотя должен был понимать, что выход на краю астероидного поля сродни появлению в центре главной площади Аррадакт-Сити с флагом Маробода над головой. Космические булыжники никак не сумеют прикрыть огромный БДК от больших боевых кораблей дактианцев, так называемых «китов», или от наблюдателей на орбитальной метростанции. Да и планетарные системы ПКО дактианцев засекут «Демона» мгновенно, ведь именно под астероидным полем находится основной грунтовый комплекс дальнего обнаружения. Так что выход и впрямь получится, как на сцену под софиты. И реакция «публики» последует незамедлительно. Возможно, «киты» не станут нарушать строй, но жахнут из кормовых орудий непременно, к бабкам не ходи.