– А что такое шнур Лучезарного? – спросила Лава.
– Это как раз то, что помогает тебе, – ответила Лакрима.
– Помогает мне? – расширила глаза Лава.
– Биение в твоих ушах, – ответила Лакрима. – То, что опутывает Анкиду. То, что наливается силой или кровью, неважно. То, что плел долгие годы Лучезарный, используя сущее и семь узлов, семь камней Митуту. Почему-то, по неизвестной мне причине, эта сила помогает тебе. Ты нужна ей. И пока что она помогает тебе против наследников Лучезарного. И твоя скрытая магия – воля этой силы. Или ты думаешь, ты просто так поднялась в невидимую башню? Из нас четверых только Фера мог бы сделать что-то подобное. Ни Никс Праина, ни Амплус не обошлись бы без подпорок!
– Почему наследники Лучезарного не мстят нам? – спросила Лава.
– Зачем мстить муравью, который укусил тебя? – спросила Лакрима. – На него глупо даже злиться. Дождь собирается. Скоро муравейник размоет, и не останется никого.
– Ведь ты надевала на себя мантию, – прошептала Лава.
– Да, – кивнула Лакрима.
– И что же ты увидела? – спросила Лава.
– Амади было чего бояться, – побледнела Лакрима. – Я не вижу спасения.
– Ну и пусть, – вздохнула Лава. – Пусть как будет, так и будет. Тогда я хочу к Литусу. Когда твой орден пойдет в Бараггал? Здесь уже все?
– Как тебе сказать? – прошептала Лакрима. – Если поведать, что падение из пустоты двух не самых уродливых девчонок в руки стражников Эбаббара сделало нас знаменитостями, то здесь уже действительно все. А уж если учесть, что одновременно с нашим падением обрушились башни орденов Солнца и Луны, то мы были бы в этом городе важнее Сигнума. И даже важнее Субулы, если она вернется домой. Можно уходить в Бараггал. Но не теперь. Вторая орда пришла из Самсума. И судя по количеству лодок в реке, скоро начнется штурм.
– Двести тысяч! – крикнул Джокус, когда увидел Лаву на бастионах. – Меньше, чем ушло к Тимору. Но нам хватит и этого. Они переправляются не только здесь, но и выше по течению Азу и Му! А стена со стороны суши – не так уж и высока! А у нас только пятьдесят тысяч воинов! Правда, все жители на стенах!
Лава в ужасе смотрела вниз и перед собой. Противоположный берег, насколько хватало глаз, покрывали шатры, воины, лошади, лодки. Все это шевелилось и наползало на заснеженный берег, чтобы затем окунуться в ледяную воду, переплыть реку и покорить древний город. На оголовке стены было множество народу. Дымились котлы, кричали горожане, подтягивая на веревках наверх камни, дрова и куски смолы.
– Уходим, – дернула за рукав Лаву Лакрима. – Здесь нет мурса. В город никто из погони пока не сунется, но нам нужен мурс. Если Светлая Пустошь приложит к нему силу, то город может не выдержать. Мы умоемся кровью.
– Ты уверена, что орду ведет мурс? – спросила Лава, которую еще шатало от слабости. – И чем я смогу помочь? Опять забраться в какую-нибудь башню?
– В башню ты забиралась вслед за мной, – поморщилась Лакрима. – Быстрее! Давай, спускайся и садись в повозку. Мне нужно переговорить с Сигнумом.
Лава оглянулась. По средней галерее от дворца к бастионам бежал герцог Эбаббара. Он был по-прежнему невысок и лобаст, но уже не вызывал жалости. На его лице играла усмешка, глаза горели.
– Что! – орал он на бегу. – Полторы тысячи лет никто не пытался взять Эбаббар! Пусть попробуют! Они сломают об него зубы!
– Иди, – жестко велела Лаве Лакрима. – Мне придется слегка привести его в чувство. Не нужно тебе на это смотреть.
Лакрима догнала Лаву через несколько минут. Села рядом с ней на повозку, кивнула послушнице, которая сидела на облучке. Заговорила через минуту, когда повозка поползла вверх по площади мимо обрушившихся башен орденов Солнца и Луны:
– Страх разное делает с людьми. Таких, как Сигнум, он заставляет хохотать и совершать глупости. Но не думай, что я применила колдовство. Дала ему пощечину и сказала, что ему делать. Трус, который занят делом, преодолевает трусость.
– И что же ему делать? – спросила Лава.
– Слушаться Джокуса, – пожала плечами Лакрима. – Словно сам Энки послал сюда принца Фиденты. Посмотри. На главных бастионах всего лишь пять тысяч воинов, но кажется, что их сто. Чуть ли не половину города привлек к их защите Джокус. Все идет в дело. Смола, камни, бревна. Сейчас от камней этих поганых башен не останется ни следа. Надо будет, разберут половину домов Эбаббара. И пусть потом берег отодвинется от крепостных стен. Лишь бы удержать город.
– Зачем он нужен? – спросила Лава. – Зачем нужно спасать Эбаббар, когда тонет все?
– Потому что нельзя спасать все! – почти закричала Лакрима. – Нужно спасать малое. То, что рядом. И тогда спасешь все. В тот миг, как ты плюнешь на малое, ты потеряешь все! Понятно?
– Понятно, – кивнула Лава. – И ты сказала Сигнуму, что он должен слушать Джокуса?
– Я сказала ему, что если он будет его слушать, то достигнет и славы и величия. И никто не вспомнит того, кто давал ему советы. И даже того, кто выполнял за него всю работу. Помнить будут Сигнума.
– А если город не устоит? – спросила Лава.
– Тогда Сигнуму тем более нечего бояться, – пожала плечами Лакрима. – Я дала ему снадобье. Выпив его, он должен будет прыгнуть с бастиона, но умрет в полете. Боли – не почувствует.
– Зачем тогда прыгать? – не поняла Лава.
– Потому что Сигнум – дурак, – прошипела Лакрима. – Я сунула ему залитую воском сушеную ягоду. И могу лишь уверить тебя, что если произойдет чудо и он не умрет в полете, то не успеет обвинить меня во лжи.
– А если город устоит? – спросила Лава. – Он ведь не простит тебе пощечины!
– Надо было как-то привести его в чувство, – вздохнула Лакрима. – Ничего, я пообещала ему то, о чем мечтают все вельможи Анкиды. Или почти все, – покосилась на Лаву колдунья, – отдаться ему.
– Но ведь… – поморщилась Лава.
– Обману, – равнодушно бросила Лакрима. – К тому же я обещала сделать это, когда закончится война. И если я буду еще жива, что уже вызовет мое удивление, то могу и удивиться вместе с Сигнумом. Или напьюсь так, что ничего не вспомню. Или напою его.
– Чтобы он не вспомнил даже того, чего и не было, – кивнула Лава. – Ты сказала, что на бастионах только пять тысяч? А где остальные сорок пять тысяч воинов? Кто ими занимается?
– Тела, – процедила сквозь зубы Лакрима. – И поверь мне, этот выбор лучше Джокуса. Я даже боюсь себе представить, насколько повезло бы любому королевству, если бы Тела добралась в нем до власти, как, хотя бы, Адамас Валор или Аэс Кертус.
– Ты знаешь ее историю? – мрачно спросила Лава.
– Да, – кивнула Лакрима. – Но сейчас это не имеет значения. Теле теперь труднее всех.
Стена, что отгораживала Эбаббар от Светлой Пустоши, одновременно подпирая городские холмы, не была предназначена для долгой осады. Никто не ждал врага со стороны поганого места. Три линии бастионов высотой в пару десятков локтей, да стена, которая в первой линии едва достигала двух человеческих ростов, вот и все, что мог предложить Эбаббар своим защитникам. Но и здесь работа кипела. Едва ли не весь оставшийся город трудился на стенах и между ними. На заснеженной равнине еще только строились ряды переплывших реку ордынцев, а на стенах уже горели костры, между ними готовились засадные ямы, набрасывались бревна из домов, которые разбирались тут же. Ладились из них же метательные машины и острились колья.