— Чем богаты, тем и рады. Сейчас яишенку соорудим… — бормотал он, разбивая о край сковородки яйца.
Увидев на шкафу знакомую банку с остатками варенья, Грзенк вздрогнул. Лирда тем временем подключила интуицию и внутреннее зрение, но присутствия Великого Нечто не ощущалось. Прослеживался только легкий остаточный фон, словно какая-то часть его была здесь мельком, а потом сразу исчезла.
Лирда и Грзенк обменялись полученной информацией и сразу засобирались.
— Нам пора, — сказала Лирда. — Мы зашли на минутку, чтобы выразить почтение от нашего дома вашему дому.
Павел отвернулся от шипящей сковородки.
— И на завтрак не останетесь? — спросил он, и Лирда, замерявшая его эмоциональный фон, почувствовала сложную смесь удивления и облегчения.
— Нет, не останемся…
Павел еще немного поуговаривал их, но чисто ритуально, без особой настойчивости.
— Я скажу Ирине, что вы приходили. Она будет рада, что с вами все благополучно…
В коридоре Лирда обернулась к Павлу и ласково взяла его за рукав:
— Где нам найти Алексея и Никиту? Мы надеялись застать их здесь. Чингиз Тамерланыч хочет поблагодарить их от имени всех родственников жениха.
— Да-да, конечно… Но они ушли, — кивнул Павел.
— А у вас нет их телефона или адреса?
— Адреса Никиты? Сейчас посмотрю в записной книжке… Конечно, я не знаю, как они отнесу… Погодите…
Павел на минуту исчез в кабинете и появился с листком.
— Я вам написал, как их найти. Это на Юго-Западе, рядом с метро, — сказал он, протягивая Лирде адрес. — Ира вчера пробовала до них дозвониться, но почему-то не могла застать. Боюсь, они уже уехали.
— Уехать? Куда? — быстро спросил аксакал, и Павел решил, что старик намного лучше знает русский, чем хочет показать.
— В прошлый раз они просили меня расшифровать одно письмо, очень загадочное. Шифр оказался несложным, обыкновенная «тарабарская грамота» со смещением в алфавите… Кажется, чем-то паленым пахнет.
— Письмо у вас? — Девушка смотрела на него с настойчивым любопытством.
— Письмо? Нет, они унесли его с собой, а файл я сразу стер… И даже из корзины… Я, знаете ли, редко храню старые файлы.
— Что было в письме, вы не помните?
— Смутно. Намек на какую-то тайну, плакальщик, охраняющий ее, сундук, упавший с неба. Кажется, что-то в этом роде. — Павел опять с подозрением принюхался. — Яичница! Вот я идиот! Подождите! — закричал он и бросился на кухню.
Когда, выключив плиту с обуглившимися остатками нерожденного цыпленка, он вновь примчался и коридор, его загадочных гостей уже и след простыл.
Шары майстрюка собрались на орбите Венеры и несколько часов прождали, пока вернутся их собратья, отправившиеся в погоню за звездолетом. Майстрюк испытывал нетерпение. Пять его шаров сокращались, пульсировали, меняли цвет от грязновато-белого до розоватого и постоянно перестраивались, сварливо обмениваясь энергоударами и стараясь найти в цепочке лучшее место.
Все это говорило о том, что майстрюк еще молод и его родительские шары не успели притереться друг к другу. Все это должно было прийти позднее, со множеством удачных охот, пока же у него все — впереди.
Поиски на отдаленных от Солнца планетах не принесли результатов. Уровень биоактивности на них был минимален либо вообще отсутствовал. Зато на третьей от звезды планете отправленный на разведку шар почуял добычу. Правда, определить, в какой точке планеты она находится, шар не смог — для этого требовалось совокупное цепочечное усилие не менее чем шести-семи его собратьев. Именно поэтому, несмотря на желание поскорее начать охоту, майстрюк и вынужден был дожидаться прибытия дополнительных шаров.
Наконец показались три белых сгустка и присоединились к остальным. Майстрюк сразу почувствовал себя увереннее.
Вернувшиеся шары остались недовольны охотой. Им удалось не сбиться со следа и догнать звездолет, но тот самоуничтожился. Но все равно добыча теперь была отрезана от дальнего космоса и могла ускользать только в пределах планеты.
Восемь грязновато-белых шаров вытянулись в цепочку и потекли к Земле. Еще издали майстрюк уловил высокую биологическую активность планеты, населенной множеством различных форм. Среди всех этих форм было несложно затеряться, и космический стервятник сообразил, что его ждет непростая охота. Пока планета была еще далеко, и все биологические импульсы сливались в единый фон, сквозь который слабый сигнал добычи едва прослеживался. Но все равно близость жертвы волновала хищника, и его шары нетерпеливо сокращались и перетекали с места на место в цепочке.
Принципы охоты майстрюков не менялись последние десять миллионов циклов. Каждому молодому майстрюку они передавались вместе с родительскими шарами и потом уже, с появлением личного опыта, обрастали собственными навыками и уловками.
Основных принципов охоты было всего четыре:
1. Выследить добычу.
2. Спрогнозировать ее перемещения.
3. Расставить ловушки.
4. Умертвить добычу и переработать в новый шар.
«С первым принципом охоты все ясно: нельзя схватить добычу, не выследив ее, — размышлял молодой майстрюк. — А дальше начинается самое сложное: нужно предсказать перемещение жертвы и поставить ей ловушку, такую, которая не вызвала бы у нее опасений, пока она в нее не попадется».
Именно ловушки были главным способом охоты майстрюков. В жидкой и газообразной среде, и особенно при наличии сильного планетного притяжения, майстрюки, родиной которых был открытый космос, становились неуклюжими и не могли состязаться в скорости перемещений со своими жертвами мрыгами.
В чем-то майстрюк начинал напоминать удава, который, не будучи способен состязаться с ланью в скорости, прячется на тропе, ведущей к водопою, маскируется под сухой ствол дерева и ждет своего часа.
Разумеется, кроме расстановки ловушек, майстрюки могли еще обстреливать добычу молекулярными лучами, но молекулярные лучи разрушали биологическую материю жертвы, и из уничтоженной таким образом добычи нельзя было сделать полноценный шар. А без шара пропадал и сам смысл охоты.
Когда же добыча входила в прямое соприкосновение с хищником, охота вступала в завершающую стадию. Природная сила и инстинктивный навык хищника позволяли майстрюку быстро подавить сопротивление жертвы. От захвата добычи до ее переработки в новый шар проходило не более десяти минут.
Майстрюк вошел в земную атмосферу над Атлантическим океаном. Приспосабливаясь к перемещению в новой среде, шары сгустились и приняли вытянутую торпедообразную форму. Хищник, способный передвигаться в космосе со скоростью, близкой к световой, в атмосфере планеты чувствовал себя таким же неуклюжим, как водолаз на глубине восьмидесяти метров.