Мой звездолет лишь чуть вздрогнул и остался на месте, и я, выглянув в люк, увидел вокруг все те же ржавые остовы. Должно быть, и они пытались когда-то взлететь, а теперь лишь равнодушно смотрели на меня пустыми глазницами иллюминаторов. Раз за разом я включал ускоритель, но все было тщетно: звездолет влип в кратер, как муха в варенье.
После множества безрезультатных попыток я осознал, что мулатки и бриллиантовые запонки отодвинулись на неопределенное время. Скорее всего, мне уготованы гороховый суп и одинокая старость на искусственном астероиде в незавидной роли смотрителя космического кладбища. В космосе у меня давно появилась привычка разговаривать с самим собой, и я громко спросил:
– Допрыгался, жадная твоя морда? Астероид заарканить захотелось? Застрял здесь навсегда, а, Тит? Сел на гигантский магнит?
– Магнит здесь ни при чем. Это я удерживаю тебя, поглощая стартовую энергию ракеты. От меня зависит, взлетит твой примитивный корабль или нет,– внезапно прозвучал громкий и ясный ответ.
Я испуганно огляделся, пытаясь определить, откуда доносится голос, разнесшийся по каюте гулким эхом. Одновременно он показался мне знакомым, как если бы я много раз слышал его прежде, и это особенно тревожило.
– Не трудись искать меня. Я говорю через динамик ракетного Мозга. Прежде я пытался связаться с тобой через твое сознание, но оно слишком хаотично и бестолково устроено, вдобавок страх парализовал твои мозговые реакции.
Я что-то промычал, пытаясь взять себя в руки и осмыслить происходящее. Попутно я продолжал тревожно озираться, словно некий шутник мог сидеть на шкафу с микрофоном и дразнить меня, дистанционно управляя Мозгом.
– Ты сказал, что от тебя зависит, взлечу я или нет. Вряд ли ты что-то имеешь против меня лично. Почему бы тебе меня не отпустить? – неуверенно предложил я.
– Ты должен пройти испытание. Что за испытание, я сообщу тебе позже. Если справишься – свободен, если же нет – твой корабль навсегда останется здесь и разделит судьбу других. Кстати, хочу сразу предупредить: вероятность того, что ты справишься с заданием, минимальна. За минувшие тысячелетия никто отсюда не улетел.
– Не смей мне угрожать! Да кто ты такой? – крикнул я, раздраженный менторскими нотками, так сильно напоминавшими мне занудство моего Мозга.
– Не надо лишних эмоций, гуманоид! Они только все ухудшат, испортив и то неважное впечатление, которое ты на меня производишь. Хочешь узнать, кто я? У меня сотни миллионов имен, но я выберу из них то, которое тебе будет проще всего осмыслить. Я – Всезнающий.
– Всезнающий? – ошарашенно повторил я. – А где ты находишься?
– Вопрос сформулирован неверно. Надо спрашивать не где нахожусь Я, а где находишься ТЫ! Вы с твоим звездолетом всего лишь жалкие блохи, ползающие по моему прекрасному корпусу! Весь астероид – это я! Я существую много миллионов лет, сотворенный самой могущественной цивилизацией из всех, которые когда-либо существовали во Вселенной. Я – олицетворение ее мудрости, всех ее навыков и познаний. Меня нельзя уничтожить – моя конструкция саморемонтируется, и даже когда моя звезда взорвется, превратившись в белого карлика – а это произойдет ровно через тысячу двести двенадцать лет и шесть дней, – я продолжу свое существование.
– Прости, конечно, за любопытство, но кто ты вообще такой? Робот? Компьютер? – спросил я, пораженный таким самодовольством.
– Я несоизмеримо больше, чем робот или компьютер, которые представляют собой примитивные схемы. Я – вершина эволюции – абсолютное мыслительное устройство. Я создан для того, чтобы знать обо всем, что происходит во Вселенной. Тайны жизни и тайны смерти, расположение всех созвездий, галактик и звездных систем, время их появления и время, когда они исчезнут, движение атомов, позитронов и нейтронов, алгоритмы зарождения сверхновых звезд, материи и антиматерии – для меня все эти вопросы элементарны. Я могу тысячей способов доказать существование Могущественного и тысячей же способов это опровергнуть. Я ведаю многое из того, чему на твоем языке нет названия, что ты и осмыслить-то не можешь в силу ограниченности гуманоидного сознания вообще и твоего конкретного сознания в частности.
– М-м... Очень рад, что ты такой мудрый, – протянул я, оскорбленный невысокой оценкой, данной моей персоне. – А что стало с той цивилизацией, которая тебя сотворила? Могу ли я как-нибудь с ней связаться? Возможно, твои хозяева отнесутся ко мне снисходительнее и не будут против, если я улечу.
– Моей цивилизации уже нет. Я – ее последнее воплощение. Народ, построивший меня, исчез, достигнув максимально возможного совершенства.
– Странно, что такая великая цивилизация просто исчезла. Взрыв звезды? Объелись шпинатом? – спросил я вызывающе, так как уже предвидел, что мне предстоит остаться на астероиде навсегда.
– Твои рассуждения глупы, делая выводы, ты не выходишь за границы привычной логики. Моя цивилизация сознательно уничтожила себя, как только почувствовала, что ею достигнут предел совершенства, подняться выше которого невозможно. Перед тем как самоуничтожиться, она создала меня – единственный высший продукт своей эволюции.
– Самоуничтожилась? Но зачем, я не понимаю... – растерялся я.
– Это меня не удивляет,– с бесконечным презрением произнес Всезнающий. – Ваша гуманоидная цивилизация, как и многие другие народы низшего типа, не ставит перед собой конечной цели. Вы существуете стихийно, не задумываясь – зачем? – как бактерии или дождевые черви. Единственное, к чему вы стремитесь, – это к простейшему биологическому размножению и заселению представителями вашего вида максимально возможных территорий. Верх мечтаний каждого гуманоида – здоровье, богатство, удовольствие, безопасность, комфорт и размножение. Все, что не вписывается в эту схему, кажется вам нелогичным. Вы, как водомерки, скользите по поверхности бытия, воспринимая его ровную плоскость и не догадываясь о глубине, которая раскинулась под вами!
– А у вашей цивилизации, конечно, было не так? – поинтересовался я.
– Молчи, ничтожный! Моя цивилизация имела другие ценности. Если вашим идеалом является бесконечное увеличение численности или, на худой конец, ее поддержание, то нашим стремлением было достижение совершенства. Изначально нас было много, многие миллиарды бессмертных мудрых существ, внешне прекрасных и вечно молодых. Мы могли обучаться бесконечно и бесконечно много умели. Нам не нужны были ни одежда, ни кров, мы не знали ни сна, ни отдыха в стремлении к мудрости. Мы не желали бестолково плодиться и занимать собой место, пожирая вещество Вселенной, как черные дыры. Мы понимали, что право на жизнь имеют лишь самые достойные, но, увы, мы были бессмертны – даже самые ничтожные из нас!
Первым величайшим нашим изобретением стала смерть – да-да, именно смерть, который вы все так боитесь. Чтобы изобрести смерть, нам потребовались многие тысячелетия. Мы пробовали один способ за другим, и все было тщетно: наши разрубленные тела срастались, мы не горели в огне и не тонули в воде, даже ядерный взрыв, увы, не мог навредить нам. Наконец, после долгих веков способ уничтожения себя был найден – весьма сложный способ, но он действовал. Да будет славен открывший его гений, который, кстати, первым опробовал свое изобретение на себе. Теперь мы могли прерывать существование, и это был величайший шаг вперед. Каждый, кто чувствовал, что достиг потолка развития, радостно, со спокойным сердцем и без страха – ибо страх тоже был нам неведом – уничтожал себя, освобождая жизненное пространство для других, более совершенных. Для любого из нас не было большего позора, чем признать, что есть предел нашей мудрости.