– Не врет. И за деревню переживает. Им к торфяным местам идти как раз через болото. Раз в два-три дня кого-то да недосчитываются.
Я вздохнула.
А я ведь боевой маг.
– А те двое магов ничего не говорили, что, как, чего, кого?
– Фиолетовый ничего не сказал. Приехал, проспался – и на следующий день пошел гулять по болотам. Так и следов не нашли. То ли утоп по глупости…
– Это вряд ли.
– То ли бутнячка его – того…
– А черный плащ?
– А тот долго расспрашивал, кто где был, кто что видел, что люди слышали, что чувствовали, потом стал говорить что-то вроде «веракса» и «куваленх» и обещал разобраться. Токмо плащ и нашли.
– Веракса? Куваленх?
– А ты не можешь извлечь эти воспоминания у него из памяти?
– Сейчас попробую покопаться.
Тёрн принял отрешенный вид. Только я одна знала, что элвар не дремлет с открытыми глазами, а внимательно перебирает память старосты, докапываясь до подсознания. Человек ведь ничего не забывает. Просто он не может сознательно извлечь это из своего разума. А Тёрн – он и не такое вытащит. Дайте время…
Что я и сделала.
– А от меня вы что хотите, уважаемый Велер?
– Так вы ж все поняли, госпожа ведьма. А ежели вы нас от этой твари избавите, заплатим честь по чести. Два десятка золотых. И лошадок вам дадим новых, хороших. И на дорогу чего соберем. Сил наших нет на эту тварь. Когда новый ведьмак приедет – оно неизвестно. А вы уже здесь. Так неужто не пособите?
– Сильно их припекло…
– Еще бы.
– Хорошо, – вздохнула я. – Тридцать золотых – и по рукам.
Торговалась я просто так. Но староста тут же просиял, как лампочка Ильича.
– По рукам!
– Надо было пятьдесят просить, – вздохнул Тёрн.
– Ты лучше его считывай. А я пока расспрошу очевидцев.
– Хорошо.
Я улыбнулась старосте.
– По рукам. Оплата при получении на руки головы вашей бутнячки. Это первое. Второе. Сейчас я хочу поговорить со всеми, с кем говорил тот второй маг. Обеспечите?
– Вы тут будете сидеть, госпожа ведьма?
– Да уж не сбегу через окно. Очевидцы проказ бутнячки были?
– Очевидцев особо нет. А вот те, кто рядом…
– Зовите их. Лучше – пусть приходят по одному. Я буду тут сидеть.
– Хорошо, госпожа ведьма. Вот, задаток возьмите?
Велер полез в кошель на поясе. Медленно достал и выложил на стол один за другим пять золотых. Я чуть не ахнула. Это как же их припекло?
Но взять монеты не спешила.
– Уважаемый Велер, я ведь только ученица. Давайте так, я сначала погляжу на вашу бутнячку. Если смогу справиться – хорошо. А вот не смогу – тогда и денег не возьму. За погляд не платят.
Велер покачал головой. Но золотые убрал.
– Нам, госпожа ведьма, кроме как на вас, и надеяться-то не на кого.
– Так не забудьте – мне нужно поговорить с очевидцами.
– Хорошо, госпожа ведьма.
На слово «ведьма» я не обижалась. И совершенно не собиралась поправлять их, хотя знала множество синонимов, например «магичка», «ведунья», «волшебница», «ученица магов»…
Зачем? Ведьма – от слова «ведать». Это инквизиторы извратили слово и его тайный смысл до полного непотребства. А мы просто ведаем сокрытое. Не в силу божественных откровений, а просто – есть у нас такая сила. И она нам дана для защиты людей и на их пользу.
Староста вылез из-за стола, неловко поклонился и подошел к односельчанам, которые о чем-то переговаривались. А мы переглянулись с Тёрном.
– Что скажешь?
– Кроме матерного?
– Матерное я не хуже тебя могу. А вот что ты у него высмотрел по делу?
– Ты все-таки хочешь разобраться с этой… бутнячкой?
– А что – есть выбор? Я – единственная ведьма в округе. Пока еще кто-то появится. И потом, это захолустье. Сильный маг сюда просто не поедет. Слабого могут опять сожрать. И что мы имеем?
– Мне ты можешь это не объяснять. Ты забыла? Я знаю все, что с тобой происходило…
Я улыбнулась. Вот оно – преимущество телепатии. Собеседник может понять тебя даже лучше, чем ты сама. И не надо тратить долгие часы на объяснения и уговоры.
– Ёлка, к сожалению, так думают далеко не все. Большая часть людей и не-людей считает меня не просто уродом – монстром. Считали бы, если бы знали про мои особенности.
– На этих болванов – плевать. Три раза и с высокой крыши! Для тебя вообще чье мнение важнее? Их – или мое?
– Разумеется, твое.
– Вот. А я считаю, что твои таланты надо развивать. А не прятать в пыльный угол. Так что там по бутнячке? Что бы они ни имели в виду под этим словом.
Тёрн закатил глаза, но сдался.
– Смотри.
И вместе с этим коротким словом в мой разум хлынули картины.
* * *
Картина первая.
Я иду по болоту. По виляющей тропинке, отмеченной вешками. И слышу за собой голос в тумане, пьяно выводящий:
– У батюшки, у матушки растет, растет девица,
А мне, а мне хорошему уже пора жениться…
Я знаю по голосу – это Имтор. Мой хороший знакомый. И хочу остановиться, чтобы его подождать. Его пока не видно, только слышно. Небось опять припрятал бутылку да хлебнул после рабочего дня. Сколько раз ни говори, что домой ходим через болото, а все одно – попривыкли, вот и внимания не обращают. Мол, мы тут самые умные. А болото таких ошибок не прощает.
– Пойду, пойду я к любушке, сорву, сорву цветочек,
Куплю я ей конфеточку и беленький платочек…
Придет, придет хоро…
Фраза оборвалась жутким криком и сразу вслед за тем – хрипом. Словно перед человеком появилось что-то страшное – и перекусило ему горло. А потом раздался плеск и все стихло.
Оказывается, люди умеют очень быстро бегать. Это староста осознал уже в селе, кое-как отирая со лба холодный пот. Сердце билось, как бешеное. Кровь тоненько и зло пела в висках. А липкий, какой-то подсознательный страх не отпускал его еще долго. Даже тогда, когда он собирал людей, чтобы пойти на болота.
Но на тропинке ничего не обнаружили. Даже крови.
В следующую десятиницу пропали еще двое людей.
И тут же все меняется, уплывает…