– Насчет этого не знаю. Я лучше просто постою, и пусть себе часы тикают. Минуту, другую. Если не отвечу, у людей возникнут вопросы, кто-то поднимет шум. Не думаю, что тебе и твоим людям нужны проблемы, если вы хотите сохранять свой секрет еще четыре месяца.
Трэвис заметил, что в глазах Финна при этих словах Гарнера что-то мелькнуло. Усмешка? Мелькнуло и пропало.
– Твоя проблема вот в чем, – заговорил Кэрри. – С этого момента ты будешь делать все, чтобы создать свою базу поддержки против нас. Для достижения успеха ты должен убедить рационально мыслящих людей в чем-то таком, во что ни один рационально мыслящий человек без доказательств не поверит. Будь у тебя цилиндр, тогда дело другое. Ты мог бы показать людям, что там, на другой стороне. Но этот козырь ты потерял. Так кто же тебе поверит? Тот факт, что ты бывший президент, большого веса не имеет, потому что тебе, помимо многих других, возражают президент нынешний и весь его кабинет.
Наблюдая за Гарнером, Трэвис видел, как тает в его глазах решимость, как вытесняет ее что-то темное.
– Все кончено, Рич, – продолжал Кэрри. – Остается только признать это как свершившийся факт. И чем скорее, тем лучше – во всяком случае для тебя. Согласишься сотрудничать – мы будем только рады оставить тебя в покое. Шум в прессе не в наших интересах.
Гарнер взглянул на Пэйдж, потом на Бетани и Трэвиса.
– А что будет с остальными? – спросил он. – И не надо морочить мне голову, Уолтер. Меня ты не проведешь.
– Знаю. – Кэрри помолчал. – Ладно, будь по-твоему. Они умрут. Их доставят на армейскую базу Рокпорт на Лонг-Айленде, как следует допросят, а потом каждый получит пулю в висок. Похоже на правду? В этой части без вариантов. И ты им не поможешь. Лучше подумай о себе. Так что давай, выходи на связь и сделай все правильно. Я отключаюсь, чтобы не мешать.
В трубке щелкнуло. Наступила тишина.
Финн нажал кнопку и протянул телефон Гарнеру.
До начала конференции оставалось тридцать секунд. Трэвис не сомневался, что остальные уже на связи и ждут.
Гарнер не взял телефон, но еще раз прошел взглядом по стоящим у стены, медленно, задерживая его на каждом по несколько секунд. Потом опустил голову. Трэвис видел, как глаза его метнулись через комнату к ногам шестерых стрелков. Он как будто оценивал ситуацию и положение противника. Но зачем? Трэвис сделал то же самое. Все шестеро оставались начеку, но немного расслабились и за последние две минуты даже опустили оружие. Впрочем, на то, чтобы взять цели на мушку, у них ушло бы не более четверти секунды, так что какую практическую пользу из всего этого можно было бы извлечь, Трэвис не понял. Может быть, Гарнер всего лишь убеждал себя, что положение безвыходное и сделать что-либо невозможно даже при желании. Наверное, так. Вот он уже сложил руки перед собой и уставился на них безнадежно, как человек принявший решение. Взял у Финна телефон.
– Держите на громкой связи, – предупредил тот.
Гарнер покорно кивнул.
– Сэр, не надо, – сказала Пэйдж. – Не делайте этого.
Но Гарнер уже не смотрел на нее – он набирал номер.
– Мистер президент… – Голос ее дрогнул. Трэвис знал, дело не в страхе. Дело в разочаровании. Пэйдж знала Гарнера довольно давно и теперь не могла поверить тому, что видит. Или не хотела.
Звонки прекратились, и пошла запись. Гарнера попросили ввести некий бридж-код. Он ввел. Тональный сигнал… серия щелчков… Трэвис понял: тот же записанный голос сообщает другим, что экс-президент на связи.
Выкатившаяся слезинка проделала долгий путь по щеке Пэйдж.
Линия наконец открылась, и из трубки донеслось сразу несколько голосов. Люди здоровались, спрашивали, все ли на месте.
– Джентльмены, – сказал Гарнер.
Голоса смолкли.
По-прежнему избегая встречаться взглядом с Пэйдж, он вздохнул и медленно выдохнул.
– Джентльмены, похоже, я понапрасну вас побеспокоил. У меня только что состоялась продолжительная беседа с президентом Кэрри. Теперь я уверен: он полностью контролирует то, что я намеревался обсудить с вами. Беспокоиться не о чем. Извините, но это всё.
Он выключил телефон. Опустил голову.
Победа не обрадовала Финна, но облегчение принесла. В выражении его лица даже промелькнуло что-то вроде сочувствия к экс-президенту.
– Вы – реалист. Всегда им были. И вам нечего стыдиться. Вы просто понимаете свои возможности, вот и всё.
Он забрал телефон. Гарнер ничего не сказал, но через секунду посмотрел на Пэйдж.
– Вы, наверное, хотите отвесить мне пощечину…
– Не соблазняйте.
– Думаю, стоит. Вам станет легче. И мне тоже.
Секунду она только смотрела на него и не видела в его лице ничего, кроме жалости. Жалости не столько к ним троим, сколько к себе самому.
А потом ударила. Сильно, открытой ладонью. Такой пощечины Трэвис еще не видел. И звук получился громкий, звонкий и резкий, словно щелчок хлыста. Он отскочил эхом от окон, каменного пола и противоположной стены. Голова у Гарнера дернулась, а сам он, чтобы удержать равновесие, сделал шаг в сторону.
И улыбнулся Пэйдж разбитыми в кровь губами.
Странная то была улыбка. Как будто он отпустил шутку, которую никто пока не понял. А потом Гарнер повернулся к Финну, и улыбку словно прихватило морозцем.
Пару секунд тот недоуменно смотрел на него, но недоумение вдруг сменилось испугом.
– Я понимаю свои возможности лучше, чем вы, – сказал Гарнер.
Произнеси он еще одно слово, его никто бы не расслышал из-за грохота распахнувшейся в холле двери, вслед за чем в комнату вошли двое мужчин в черных костюмах с «МР5» на изготовку. Одновременно похожие звуки долетели откуда-то еще, возвестив о прибытии двух других команд.
Теперь Трэвис понял, почему Гарнер присматривался к стрелкам. Они были готовы вскинуть свои «беретты» в ответ на малейшее движение любого из четырех пленников, но внезапное появление агентов секретной службы застало их врасплох.
Все шестеро – не говоря уже о Финне – отреагировали мгновенно, повернувшись на звук распахнувшихся дверей. С того места, где вытянулась дугой шестерка, холл оставался вне поля зрения. А вот пленники видели его прекрасно: стена, вдоль которой они стояли, была продолжением стены холла.
Люди Финна точно знали, кто идет, и теперь каждому из них предстояло выбрать один из трех вариантов действий: убить пленников, укрыться или свалить отсюда к чертовой матери. Положение осложнялось тем, что на выработку правильного решения у них оставалось до смешного мало времени, буквально считаные доли секунды. По крайней мере, один из шестерых – тот, что стоял ближе других к Трэвису, – предпочел первый вариант. Агенты секретной службы уже вбегали в холл, когда он шагнул к четверке и поднял «беретту».
В этот момент Трэвис и бросился на него, воспользовавшись тем, что оба оказались в идеальном для рукопашной схватки положении. За те мгновения, что противник поднимал оружие на уровень груди, он преодолел разделявшее их расстояние – около пяти футов, – выбросил левую руку, ухватился за глушитель, рванул пистолет вниз и в сторону и одновременно врезал правой в горло. Этого оказалось достаточно. Стрелок рефлекторно выпустил «беретту», а Трэвис, схватив пистолет, пролетел мимо него и даже за строй его товарищей, не пытаясь ни остановиться, ни даже устоять на ногах.