Джанси Паттерсон посвящается
Когда я уже был готов выбросить эту книгу,
Джанси убедила меня, что ее стоит сохранить.
А потом научила, как это сделать.
Как страшен путь назад. О, пытка пробужденья,
Когда услышит слух, когда прозреет зренье,
Засуетится пульс и мысль очнется в склепе,
Душа обрящет плоть и плоть обрящет цепи.
Эмилия Бронте. Узница. Перевод Т. Гутиной
Агент Леонард присел рядом с телом, тщательно подобрав полы куртки, чтобы не испачкаться в крови.
— Имя уже известно?
Агент Чу покачал головой:
— Судя по беджу — Вудс, но в «Химкоме» много уборщиков, и тот тип, что его нашел, такого имени не слышал. Опознание по понятным причинам невозможно. — Он показал на стоящего рядом полицейского. — Чикагская полиция сейчас допрашивает ночного охранника.
Леонард оглядел тело: два пулевых ранения в грудь, повреждение затылочной части головы. Вместо лица сплошное кровавое месиво. Как и во всех остальных случаях.
Он натянул резиновые перчатки и осторожно повернул голову трупа так, чтобы рассмотреть рану.
— Это определенно наш парень, — подтвердил Леонард, убирая руку.
Голова вернулась в прежнее положение.
Пальцем он провел по пропитанной кровью одежде и удивленно склонился, обнаружив дыру в рукаве:
— Это что такое?
Агент Чу заглянул через его плечо, и Леонард развел края порванной ткани. Внутри тоже была кровь.
— У него и на руке рана, — сообщил Леонард. — Вероятно, от того же ножа, что оставил дыру.
Чу поднял брови:
— Классно!
Полицейский за ними откашлялся.
— Что-что?
— Извините, — сказал Чу, — не хочу показаться бесчувственным, просто… Понимаете, до сего времени Хоккеист практически не оставлял следов. Он очень осторожен. Прежде никто не имел возможности сопротивляться. Ранения такого рода — ножевые порезы на руке — свидетельствуют о том, что жертва защищалась. Значит, убитый видел нападавшего. — Он пожал плечами. — Возможно, видел.
— Чертовски много допущений, — проворчал полицейский.
Агент Леонард перешагнул через тело, чтобы осмотреть другую руку:
— Да, и на этой то же самое. Жертва чуть не потеряла палец. — Он взглянул на Чу. — Этот парень явно сопротивлялся.
Чу посмотрел вглубь коридора, пересчитывая повороты.
— За этим углом, вероятно, его поджидала засада — жертва выходит, а тут с пистолетом ждет убийца — и бабах! Две пули в грудь, потом занялся лицом. По крайней мере, мы полагаем, что план у него был именно такой. Подобным образом он действовал во всех остальных случаях. Почему же в этот раз не получилось?
Леонард стянул перчатки.
— Раны оборонительного характера появились первыми, а это означает, что нож он использовал до пистолета. Может, не успел вовремя вытащить?
— Но если убийца сидел в засаде, то пистолет у него уже был наготове, — возразил Чу.
Он прошелся вдоль коридора. Каблуки звонко простучали по бетонному полу.
— Ясно? Шаги хорошо слышны, а здесь не слишком тихо. Поздно вечером, когда не было целой бригады судебных экспертов, шаги звучали очень громко.
— Значит, жертва идет отсюда, — начал рассуждать Леонард, направляясь к Чу, — приближается к углу, и тут Хоккеист наносит удар ножом. Жертва отбивает его рукой и бросается назад… — Он помедлил, глядя на пол. — Правда, тут крови нет — только у тела.
— И стреляли в грудь, — добавил Чу, — не в спину. Нам понадобится целая команда, чтобы сообразить, как проходила схватка, — баллистики, медики, бог знает кто еще.
— Или можно опросить охранников, — предложил полицейский, показывая в коридор. — Похоже, в здании есть камеры наблюдения.
Чу и Леонард посмотрели в том же направлении: на дальней стене висело нечто, напоминающее стеклянный пузырек.
— Быть не может! — изумился Леонард. — Он никогда не засвечивался на камере.
— Думаете, камера действует? — спросил Чу. — Тело нашел другой уборщик, а не охранники, которые следят за мониторами.
— Этот коридор похож на склад. — Полицейский смотрел на широкие, равномерно расположенные двери. — Возможно, камеры и не выведены на монитор — просто пишут на жесткий диск, чтобы была возможность выяснить, кто входил или выходил.
— Прекрасно, — проговорил Леонард. — До этого мы его даже мельком не видели — слишком уж осторожен. Если получим изображение, это будет просто здорово.
Чу кивнул и снова глянул в коридор:
— Ну, тогда хватит об этом мечтать — пойдем поищем записи.
Ночной охранник сидел в главном вестибюле «Химкома» вместе с уборщиками и давал показания местной полиции. Он ничего не знал — или только утверждал, что не знает.
Чу и Леонард вместе с охранником прошли в кабинет службы безопасности, чтобы изучить записи.
— Когда, по-вашему, это произошло? — спросил служащий.
— Около часу, может, в час пятнадцать, — ответил Леонард.
— Давайте посмотрим на быстрой перемотке, — предложил Чу. — А когда покажутся люди, перейдем в нормальный режим.
Мужчина кивнул и загрузил файл. Появился длинный черно-белый коридор. Щелчок по кнопке «быстрая перемотка», и счетчик времени в уголке экрана начал ускоренный отсчет, но ничего не происходило.
Он ускорил перемотку. Вдруг на экране мелькнула тень и тут же взорвалась яркой вспышкой. Агенты и охранник одновременно выругались. Изображение превратилось в густую метель, словно пропал сигнал.
— Перемотайте назад! — приказал Леонард, вперившись в экран.
Охранник нашел первое появление уборщика и нажал «воспроизведение».
— Час тринадцать. Да, ребята, вы в точку попали. — Он ткнул пальцем в счетчик времени.
— Тихо! — бросил Чу.
На экране возникли помехи. Сигнал будто прервался, а затем снова восстановился. Вскоре появился уборщик. Он остановился у двери, проверил замок и направился дальше.
— Да, это Брэндон, — сообщил сотрудник «Химкома».
— Вы его знаете? — уточнил Леонард.
— Не очень. Он не слишком разговорчивый, но именно мне каждую ночь приходится его проверять. Зовут Брэндон Вудс, живет… где-то за городом.
Леонард и Чу переглянулись, потом снова посмотрели на экран.
Брэндон Вудс шел по коридору, но перед поворотом резко остановился и схватился за голову, словно у него вдруг случился приступ невыносимой мигрени. Он явно что-то говорил, но запись велась без звука, а изображение было слишком мало, чтобы расшифровать речь по движению губ. Вудс сжимал голову, кричал и отступал к камере.