— В общем, как я уже говорил, — повторил папа, — меня зовут Горд, а это Трейси.
Поначалу та думала, что странная женщина ничего не ответит, но в конце концов она сказала:
— Лени.
— Рад встрече, Лени. Что вас сюда привело?
— Да просто путешествовала. Шла в Джаспер.
— А у вас там семья? Друзья?
Лени ничего не ответила, вместо этого спросила:
— Трейси, а где твоя мама?
— Она... — начала девочка, но закончить не смогла.
В горле словно набух комок. «Где твоя мама?» Она не
знала. Хотя знала. Но папа не хотел об этом говорить...
«Мама уехала, Огневка. Пока тут только мы».
И как долго продлится это пока?
«Мама уехала».
Неожиданно отец вцепился ей в плечи сильно, до боли.
«Мама...»
— Землетрясение, — глухо ответил папа, он так говорил, когда действительно злился.
«...уехала».
— Простите, — сказала странная женщина. — Я не знала.
— Может, в следующий раз немного подумаете, прежде чем...
— Вы правы. Это было глупо. Извините.
— Да уж. — Отец ей явно до конца не поверил.
— Я... со мной произошло то же самое, — сказала она. — Семья.
— Извините, — неожиданно из голоса папы исчез даже намек на злость. Похоже, он подумал, что Лени говорит о землетрясении.
А Трейси откуда-то знала, что это не так.
— Послушайте. Можете отдохнуть тут день или два, если хотите. Еды полно. Есть две кровати. Трейси и я можем поспать на одной.
— Не стоит беспокойства, — ответила Лени. — Я посплю на полу.
— Да серьезно, нам не трудно. Мы все равно часто спим вместе, правда ведь, Огневка?
— Спите, значит, — голос у Лени стал каким-то странным и невыразительным. — Понятно.
— И мы... на нас столько свалилось, понимаете. Мы... так много потеряли. Разве мы не должны помогать друг другу, коли выпадет возможность?
— О да. — Лени смотрела прямо на Трейси. — Определенно.
* * *
На следующее утро после завтрака Трейси спустилась к воде. Там был небольшой каменный уступ, нависающий прямо над крутым обрывом: девочка свешивалась через край и смотрела на свое собственное отражение. На глубине чистая серо-голубая вода становилась совсем черной. Иногда Трейси кидала туда маленькие камешки и наблюдала за ними, но тьма всегда глотала их прежде, чем они достигали дна.
Неожиданно, прямо как прошлой ночью, на нее взглянуло еще одно отражение.
— Там внизу красиво, — сказала Лени, встав рядом. — Спокойно.
— Глубоко там, — ответила Трейси.
— Не слишком.
Девочка извернулась, чтобы посмотреть на странную женщину. Та сняла белые линзы, глаза у нее оказались бледно-бледно голубого цвета.
— Я тут ни одной рыбы не видела, — сказала девочка.
Лени села рядом, скрестив ноги.
— Оно ледниковое.
— Я знаю, — гордо заметила Трейси и указала пальцем на ледяной хребет на дальней стороне озера. — Вот та штука давным-давно покрывала полмира.
Лени еле заметно улыбнулась:
— Неужели? Поразительно.
— Да, десять тысяч лет назад. А еще сто лет назад она была вот тут, прямо где мы стоим, и в двадцать метров высотой. Люди приезжали сюда кататься на снегомобилях и всяких разных штуках.
— Это тебе папа рассказал?
Трейси кивнула:
— Папа — лесной эколог. — Она ткнула пальцем в группу деревьев, растущую поодаль. — Вон там пихты Дугласа. Тут их много, ведь они ни пожаров не боятся, ни засух, ни заразы всякой. Правда, у других деревьев с этим проблемы. — Она снова посмотрела в холодную прозрачную воду. — Я так и не видела ни одной рыбы.
— А это твой... папа сказал, что она тут есть?
— Он сказал наблюдать. Сказал, может, мне повезет.
Лени произнесла что-то оканчивающееся на «умать».
Трейси оглянулась на нее:
— Что?
— Ничего, милая, — гостья встрепала девочке волосы. — Просто... в общем, тебе не стоит верить всему, что говорит твой отец.
— Почему?
— Люди не всегда говорят правду. Так бывает.
— А, это я знаю. Но он же мой папа.
Лени вздохнула, но ее лицо стало чуть светлее:
— А ты знаешь, что есть места, где рыбы светятся как фонарики?
— Да ну!
— Ну да. Далеко внизу, на самом дне океана. Я их сама видела.
— Серьезно?
— А у некоторых зубы настолько большие... — Лени развела руки так широко, что могла бы схватить Трейси за плечи с двух сторон, — что они даже не могут закрыть рот.
— Ну и кто теперь врет?
Женщина приложила руку к сердцу:
— Клянусь.
— Ты акул имеешь в виду?
— Нет. Других.
— Ух ты! — Лени была странная, но милая. — Папа говорит, рыб осталось мало.
— Ну эти живут очень глубоко.
— Ух ты! — вновь повторила Трейси, опять перевернулась на живот и уставилась в воду. — Может, и там, внизу, такие плавают.
— Нет.
— Но там же очень глубоко. Дна не видно.
— Поверь мне, Трейси. Там только галька, старые гнилые деревяшки и панцири насекомых.
— А откуда ты об этом знаешь?
— На самом деле... — начала Лени.
— Мне папа сказал наблюдать.
— Спорим, твой папа тебе много о чем говорит? — Гостья больше не улыбалась, а выглядела очень серьезной и почти шептала: — Наверное, он иногда тебя трогает? Когда вы спите вдвоем, ночью.
— Да, конечно. Иногда.
— И он, скорее всего, говорит, что это хорошо, так?
Трейси смутилась:
— Он никогда не говорит об этом. Просто трогает.
— И это ваш маленький секрет? И ты никогда не говоришь... не говорила о нем маме.
— Я никогда... — «Мама». — Он не хочет, чтобы я говорила о... — Закончить Трейси не смогла.
— Все хорошо, — улыбнулась Лени и снова стала дружелюбной. — Ты — хороший ребенок. Ты знаешь об этом, Трейси? Ты — очень хорошая девочка.
— Она самая лучшая, — сказал отец, и лицо женщины превратилось в маску.
Он собрал себе большой рюкзак, а дочери — маленький. Трейси поднялась и забрала свой. Ее папа взглянул на Лени и, казалось, чему-то удивился, но потом сказал: