«Она же защищается, — понял Дежарден. — Патриция Роуэн и впрямь пытается оправдать свои действия. Передо мной!»
— И что у прочих получалось случайно, то вы сделали намеренно, — сказал он вслух.
— Мы решили проблему более изощренно. Наркотики, гипноз. Глубокие ганглионарные изменения, не позволяющие реальным воспоминаниям всплыть на поверхность.
— Вы изнасиловали ей мозг, свели ее с ума.
— Да знаете ли вы, что происходит, когда вам насилуют мозг? Знаете ли, что на самом деле значит это броское выраженьице? Разрастание определенных рецепторных участков и стрессовых гормонов. Триггеры устанавливаются на повышенных пороговых значениях. Это химия, доктор, а если вы верите, что над вами надругались... ведь, собственно, вера — это лишь еще один набор химических веществ в общем котле, не так ли? Словом, тогда вы получаете... своего рода каскадный эффект, ваши мозги сами себя перепаивают, и внезапно вы оказываетесь способны пережить то, от чего все остальные в ужасе обмочились бы. Да, мы подменили детство Лени Кларк. Да, в действительности ее никто не насиловал...
— Не насиловали ее родители, — вставил Дежарден.
— ...но она верила в это, а потому обрела силу и выжила на рифте. Да, мы свели ее с ума, но безумие множество раз спасало ей жизнь.
— И вот теперь, — напомнил Дежарден, — она пробирается к дому, которого у нее никогда не было, ищет родителей, которых не существует, и хочет отомстить за то, чего никогда не происходило. Все ее представление о себе — не более чем ложь.
— И я благодарю Господа за это, — сказала Роуэн.
— Что?!
— Вы не забыли, что эта женщина — ходячий инкубатор конца света? По крайней мере мы знаем, куда она направляется. Кен сумеет ей помешать. Из-за своих представлений о себе Кларк предсказуема, доктор. Это значит, что мы все еще можем спасти мир.
Случайные оперативные данные скользили со всех сторон. Дежарден не видел их.
«Кен сумеет ей помешать».
Благодаря Трипу Вины для Лабина превыше всего была безопасность. Он совершал столько просчетов лишь для того, чтобы снова и снова это доказывать.
«Кое-кто от меня ушел, — сказал он в операционной, а потом добавил: — Такая жалость. Она действительно заслуживала шанса на победу...»
У Кларк было нечто большее, чем шанс на победу: она обрела легионы поклонников, которые охраняли ее. Хотя на самом деле гонялись не за ней, а за неким разогнавшимся эволюционным искажением, несущимся мимо на скорости света. И если бы Актиния не знала, где Лени, и не трубила тревогу — а кем бы ни было это создание, даром провидца оно не обладало, — то услышал бы хоть кто-нибудь об одинокой черной тени, крадущейся в ночи у них за спиной?
Лени Кларк — всего лишь одинокая женщина. И Лабин охотился за ней.
Никакой надобности убивать ее не было. Ее могли очистить. Нейтрализовать, не стирая полностью. Но для Лабина все эти соображения не имели значения.
«Она — единственная утечка, которую он не ликвидировал. Кен сам так сказал».
Ахилл никогда не встречал Лени. По справедливости, она должна была быть лишь очередной женщиной из безвестных миллионов. Но в каком-то смысле он очень хорошо ее знал: человека, поведение которого целиком и полностью определяли мотивы, созданные другими людьми. Все ее действия, все ее чувства были результатом хирургической и биохимической лжи, которую поместили внутрь Кларк ради удобства других людей.
«О да. Я очень хорошо ее знаю».
Внезапно тот факт, что она была также и носителем всемирного апокалипсиса, почти перестал что-то значить. У Лени Кларк появилось лицо. Ахилл ощутил ее внутри — такое же, как и он, человеческое существо, намного более реальное, чем далекая абстракция с восьмизначным числом погибших.
«Я доберусь до нее первым».
Конечно, Лабин был профессиональным убийцей; но над Дежарденом тоже плотно поработали, как и над всеми правонарушителями. Его тело переполняли химические вещества, которые в одно мгновение могли перевести все рефлексы на максимальное ускорение. И если повезет — если действовать достаточно быстро, — то он сможет опередить Лабина. У Ахилла был крохотный, почти ничтожный, но все же шанс.
Это не работа. Это не ради общего блага.
Плевать и на то, и на другое.
САМОВОЛКА
— Произошла утечка, — сказал корп. — Мы надеялись, что вы расскажете о некоторых деталях, относящихся к делу.
Половину лицевых мускулов Элис тут же чуть не свела судорога. Она жестко пресекла их потуги и попыталась придать лицу выражение («о Господи, пусть у меня получится!») невинного и заинтересованного любопытства.
«Хотя, с другой стороны, какой смысл? — шепнул ей наглый внутренний голос. — Им уже и так обо всем известно. Иначе зачем тебя вызвали?»
Она заткнула и его.
«Они лишь играют с тобой. Корпом не станешь без пристрастия к садизму».
А вот заткнуть этот... едва получилось.
Их было четверо: двое мужчин и две женщины кругом сидели у дальнего конца стола для совещаний на четырнадцатом административном уровне, в самой стратосфере. Джовелланос узнала только Слейпер — ту только-только назначили на место Лерцмана. Из-за спин корпов бил свет галогенных ламп, их лица скрывались в тени. Видны были только глаза, время от времени мерцавшие от информации на линзах.
Разумеется, они следят за ее жизненными показателями. И увидят, что она сильно волнуется. Правда, в такой ситуации стресс будет у кого угодно. К счастью, такие тонкие материи, как вина и невиновность, сканеры не чувствуют.
— Вам известно о недавнем нападении на Дона Лерцмана, — произнесла Слейпер.
Джовелланос кивнула.
— Мы думаем, это может быть связано с одним из ваших коллег. Ахиллом Дежарденом.
«Так, проявить должную степень удивления...»
— С Ахиллом? Каким образом?
— Мы надеялись, что вы сможете рассказать нам об этом, — ответил другой корп.
— Но я ничего не знаю... Я хочу сказать, почему бы не спросить об этом его самого?
«Они уже спросили, идиотка. Именно так на тебя и вышли, он тебя продал, он все-таки тебя сдал...»
— ...исчез, — договорила Слейпер.
Джовелланос выпрямилась в своем кресле.
— Простите?
— Я сказала, что доктор Дежарден, похоже, решил уйти в самовольную отлучку. Когда он не вышел в свою смену, мы обеспокоились, не столкнулся ли он с теми же трудностями, что и Дон, однако улики говорят о том, что он исчез по собственному желанию.
— Улики?
— Он хочет, чтобы вы кормили его кошку, — объяснила Слейпер.
— Он... что вы?..
Начальница подняла руку: