– Я не «хочу сказать» – я сказал. Ты что, не слушаешь?
– Тогда по чьей воле? Божьей?
Джей пожал зеркальными плечами, и в них отразились плавящиеся, перетекающие друг в друга краски неба.
– Это ведь физика, а не теология. Называй как хочешь: Бог, Будда, Летающий макаронный монстр, Перводвижитель, Абсолютная всеобщность – без разницы. Сознание – неотъемлемый элемент Мультиверсума, похожий на дугу с множеством измерений. – Он сделал руками движение, словно пытался придушить змею. – На каждом конце Дуги господствует по империи, подчинившей какой-то процент отдельных миров. Одна такая империя – Бинария, у которой на службе самые совершенные технологии, то есть лучше, чем в остальных мирах. С их помощью бинарии завоевывают один мир за другим, продвигаясь по Дуге. Это они гнались за тобой на летающих дисках, помнишь? «Сопротивление бесполезно!» Они всегда так разговаривают. Вторая империя называется ХЕКС. В их арсенале магия. Чары, талисманы, жертвоприношения…
– Ого! – Я остановил его жестом, прося о тайм-ауте. – Не спеши. Магия? Ахалай-махалай? Сим-салабим?
Джей недовольно насупился, но сказал терпеливо:
– «Ахалай-махалай» – такого от них слышать не слышал, но магия самая настоящая.
У меня мозги закипели – вот-вот вытекут через уши.
– Так же не…
– Не бывает? На «Лакрима мунди» скептицизма в тебе было меньше. – Возразить на это я не смог. Джей удовлетворенно откинулся на камень.
– Вот и славно. На минуточку показалось, что ты меня разубеждать начнешь. Запомни раз и навсегда: в бесконечности миров не просто может существовать все, что угодно – оно обязательно существует. Но продолжим. Бинария и ХЕКС борются друг с другом и тайно, и в открытую за то, чтобы полностью подчинить Альтиверсум. Они соперничают уже не одну сотню лет без особого успеха, потому что масштаб действий слишком велик. По последней перехваченной нами переписи существует нескольких миллионов миллиардов триллионов Земель, а новые возникают из ниоткуда быстрее, чем пузырьки в шампанском.
– Во главе ХЕКСа стоит Совет тринадцати, а в Бинарии – искусственный разум, называющий себя 01101. Оба хотят одного – править всем этим кагалом. Империи отказываются понимать, что для Альтиверсума жизненно необходимо равновесие между магией и наукой, поэтому без Интермира никак не обойтись.
– Это слово я уже слышал.
– Да. Я – оттуда. В Интермир ты и должен нас доставить.
Джей умолк, переводя дух. В голове один за другим рождались вопросы – быстрее, чем эти самые миры. Но мне не довелось ни задать их, ни дослушать рассказ Джея. Вдалеке раздался рык.
Такого рева я никогда и нигде не слыхал, но, судя по звуку, зверь был порядочных размеров и весьма голодный – вполне мог включить нас в свой рацион. Джей вскочил.
– Сваливаем! – Его тревога была заметна, даже несмотря на маску. – Этот мир – в опасной близости к Промежутку, на самом его излете.
Скорым шагом мы пустились прочь. Под ногами расстилалась опаленная, потрескавшаяся земля. Интересно, почему ее так выжгло? Сейчас тепло, даже чуть прохладно – градусов восемнадцать по моим прикидкам. Небо… Оно больше не переливалось полутонами. Казалось, яркие краски вот-вот хлынут на нас, как кипящая смола с бастионов крепости. Я втянул голову в плечи и зашагал быстрее.
Одно хорошо – на равнине к нам незаметно не подкрадешься. Но все равно неуютно. Просматриваемся не хуже, чем пара мышей на хоккейной площадке. Мы все шли и шли, а конца-края не было видно…
Сбоку мелькнуло что-то цветное.
Я обернулся и застыл на месте. Из широкой трещины в земле выплыл мыльный пузырь размером с баскетбольный мяч и повис, подпрыгивая, как воздушный шарик на веревочке.
– Это что? – спросил я.
Джей посмотрел в ту сторону. Мое отражение переливалось на его щеке, обтянутой зеркальным материалом.
– Понятия не имею. Никогда таких не видел. Наверное, мутныш. Пойдем-ка от греха подальше.
Я еще раз оглянулся на пузырь (надо же, как живой!) и хотел последовать примеру Джея…
Вдали что-то загрохотало, словно трещотка гремучей змеи – как будто кто-то волочил по камням длиннющую цепь.
Грохот раздавался сзади, но источника шума видно не было. Пузырик лихорадочно дергался туда-сюда, будто хотел спастись. Его поверхность переливалась пестрыми красками: фиолетовой, оранжевой, красной.
Пузырику было страшно. Не знаю как, но мне стало ясно, что малыш напуган до смерти.
Надо идти назад, к расщелине.
За спиной раздался окрик Джея:
– Стой! Джои, вернись!
– Он попал в беду! – откликнулся я. – Он не опасен.
Расщелина была гораздо ближе и шире, чем казалось. Я замедлил шаг. Пузырек болтался у края на тонкой нити то ли протоплазмы, то ли эктоплазмы – кто ее знает.
– Джои! Он из Промежутка! Это мутныш! Сейчас же вернись!
Я пропустил его призывы мимо ушей.
Привязь была тонкой и прозрачной, как ниточка слюны, – вот-вот порвется от одного взгляда и пузырек полетит на свободу.
– Он привязан! – крикнул я Джею. – Сейчас отцеплю.
Джей направился ко мне. Раздумывать было некогда. Я попробовал разорвать нить, но она оказалась на удивление крепкой.
– Джей, – позвал я, – у тебя ножа не найдется? Надо вот здесь перерезать.
Джей не ответил. Даже под маской видно было, что он вне себя. Пузырек, кажется, волновался. Я отпустил привязь, липнущую к пальцам, как паутинка.
– Видно же, что он безвреден, – уговаривал я Джея. – Сам посмотри.
Джей вздохнул, но с места не сдвинулся, стоял в пяти-шести шагах от меня.
– Может, и так. Но что-то здесь нечисто. Как он здесь застрял? С чего бы?
Ниточка задрожала. Раздался мощный рык, от которого едва не лопнули барабанные перепонки. Неожиданно меня осенило, что, потянув за нить, я кому-то просигналил. Хотел освободить маленького мутныша, а на самом деле сообщил, что кушать подано…
Из расщелины вырвался монстр.
Знаю-знаю, «монстр» – избитое слово, но это чудище по-другому не назовешь. Тело сороконожки толщиной с грузовик увенчано головой не то акулы, не то тираннозавра. Не знаю, какой он был длины, но сочленения, лязгая по камням, как звенья бесконечной цепи, одно за другим появлялись из бездонной расщелины. Не успел я и глазом моргнуть, как монстр уже поднялся метров на десять над краем трещины и уставился на меня огромными фасеточными глазами, каждая фасетка – величиной с мою ладонь.
И кинулся в атаку.
Надо мной нависла разинутая пасть – не меньше папиного такси – с рядами длинных, как кухонные ножи, зубищ. Громадные размеры не мешали чудовищу двигаться быстрее скоростного лифта. Смерти было не миновать, но внезапно меня что-то толкнуло в бок – я полетел вперед и растянулся у края расщелины.