Как выяснилось, не только он. Однажды, зайдя к Даше, Леха увидел нечто странное: девушка читала — вслух! — учебник по микробиологии.
На руке у нее сидел, крепко вцепившись лапками, и внимательно слушал маленький вертолетик.
Принц натаскивал этих ушлых ребят по электронике.
Чего они приставали к Марии, Леха более-менее додумался только под самый конец всей этой истории. Мария, поразмыслив над тем, как два раза подряд села в лужу в Нанотехе, сделала вывод: гуманитарные технологии от нее никуда не денутся, а образование надо получать все-таки классическое, и знаете какое? Юридическое! В этой стране надо знать законы! Ну и Маргарет Тэтчер ведь не дура была, когда пошла именно в юристы…
Вертолетиков интересовало очень многое, а к весне они предметно навалились на астрофизику.
Без симбионта они бы не справились — слишком велика разница в подходах, совсем другое мышление. Леха надеялся попросту законнектить их с Интернетом и пускай сами копаются, а оказалось, что вертолетикам это плевое дело, только они не разбирают ничего в мешанине символов. Зато все, что мог расшифровать и осмыслить симбионт, они схватывали на лету. И понимали лучше. Иногда у Лехи случались из-за этого проблемы. Вызовут его в школе к доске, а из старшеклассника Васильева вдруг как попрет высшая математика, в которой он не рубит ни знака! Полдоски испишет, опомнится, глядит на свое художество — мама родная, а что это?.. С химией тоже неудобно вышло, химик-то у нас кандидат наук, обиделся. Но самая большая засада случилась уже в начале мая на лабораторной работе по физике, когда у них с Дашей — вместе делали — начал врать динамометр. Леха спросил у вертолетиков, что бы это значило и чего такого натворили его руки, но внятного ответа не получил. «Я учусь», — сказали. Это он уже полгода слышал. Но теперь начал кое-что подозревать.
К концу мая они, кажется, изобрели антиграв.
Так или иначе, они дали знать, что все готово.
* * *
Стемнело, показались звезды, над дачным крыльцом уютно горел фонарик.
— Ты шел бы в дом, — сказал Леха Принцу.
— А что, они при мне — никак?
— Видишь, спрятались. Такое впечатление, что стесняются.
Лехе неприятно было скрывать от друга даже мелочи. Но тут он покривил душой. Не хотел говорить, что вертолетики сильно разогнали рой и думают подразогнаться еще. Не надо этого Принцу знать.
Любой, кто пережил обвал Нанотеха и представляет, что именно там случилось, очень нервно реагирует на саму идею бесконтрольного разгона. Не надо ботам реплицировать без команды.
Леха тоже бы нервничал, будь это не вертолетики. Оказалось, им задан максимальный объем роя, выше которого разгоняться нельзя. Они попросили разрешения у симбионта перейти этот барьер. Если бы Леха отказал — они не смогли бы ничего поделать.
Симбионт разрешил.
Узнай Гуревич, насколько легко обходится запрет, он бы в ладоши хлопал от восхищения: надо же, какие простые ребята наши вертолетики — взяли да попросили! И лишний раз похвалил бы себя за то, что подстраховал запрет вирусом…
— Ты как вообще? — спросил Принц, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Жить буду.
— Совсем пустой?
— Увы, — сказал Леха. — Совсем ничего не осталось. И это правильно. Не место им тут. Верно отец говорил: мир не готов.
— Мон принс! — донеслось из дома. — Да оставь ты их в покое, не мешай! Дай попрощаться по-человечески!
— Сейчас, Маш, сейчас… — Принц все медлил. — Лех, ты просто знай, что мы тебя не бросим. Что бы ни случилось. Мы не боты, слава богу, нас какой-то дурацкой конвенцией не прихлопнешь.
Леха благодарно толкнул его в плечо.
Эх, вертолетики…
Никуда вы не делись, никто вас не прихлопнул, вы трудитесь в смешанных роях, которые придумал Дед, вырастил Гуревич и сейчас загружает людям отец. Миллионы серебристых вертолетиков летят по человеческим сосудам, несут на себе хитрых ловких головастиков, исследуют и лечат.
Но таких, как опытная партия пятой серии, больше не будет. Теперь таких не делают. Не родится ничего похожего на тех первых четверых, собранных добрыми руками Семенова. Вы были другие. Вы были настоящие. Вы были свободны.
Вам тоже мешали. Вас тоже ограничивали. Похоже, хитрый Гуревич жахнул вам в прошивку вирус, который мешал развиваться, — только вы от него вылечились, вы же врачи. И правильно сделали. Лично я за свободу выбора.
Мне будет плохо без вас, но вам лучше, если уйдете, — здесь слишком много запретов.
Слишком много страхов и поэтому — ограничений, табличек «не входить», закрытых зон, конвенций. Люди судят обо всем на свете по себе. Люди знают, что людей надо ограничивать.
Вы, к счастью, не люди. Вы достойны большего.
Принц ушел. Леха успел еще раз толкнуть его на прощанье и спустился с крыльца на дорожку.
— А вот и я.
В кустах раздался хруст, и оттуда не спеша выбрался… М-да, вертолетик.
— Ну, ребята, вы и разъелись за три дня! — только и сказал Леха. — Это что за лошадь страшная?!
Небось опять по старой привычке Нанотех ограбили, подумал он. Благо там стройка, есть что тащить. А мама, конечно, отвернулась и сделала вид, что вас тут не было?..
В вертолетике было что-то неуловимо собачье. Ростом с ирландского волкодава, только широкий и могучий, как сенбернар. Винт он сложил и закинул на спину — чтобы не мешал лазать по кустам.
Леха не выдержал, присел рядом, обнял его, погладил. Вертолетик в ответ ласково потерся о человека — и правда, совсем как пес.
— Ну что, решение окончательное?
Леха встал и сунул руки в карманы, чтобы опять не вцепиться в эту обворожительную зверюгу.
Ох, как тяжело оказалось прощаться.
Вертолетик начал не спеша, будто демонстрируя человеку свои возможности, менять форму, оплывать. Вот не стало винта, исчезла добродушная морда, втянулись в корпус манипуляторы и нижние лапы…
На дорожке распласталась летающая тарелка.
А потом беззвучно оторвалась от нее и зависла.
— Запаслись всем, чем нужно? — уныло спросил Леха.
Тарелка в ответ помигала огоньками.
— Вы подумайте, может, все-таки не надо? — через силу выдавил Леха, понимая, что это риторический вопрос. И тут ему пришла в голову дельная мысль: — Опасно же! Мало ли кто там… летает.
В ответ вертолетики сделали то, чего им давно не удавалось: они Леху ошарашили так, что он обеими руками зажал рот. А то прибегут ребята.
Он готов был умереть от хохота.
Буквально за секунду тарелка превратилась в клиновидную штуковину с башенкой наверху. Имперский крейсер!!!
Это называется — посмотрели кино вместе с симбионтом.