У старших другие понятия, другие методы, это надо знать и помнить. Они родились еще в СССР, выросли в дикие 90-е, правят нашим миром сейчас. Похоже, мы не до конца понимаем, насколько это суровые и безжалостные люди. Они просто делятся на тех, кто высказывается в Интернете, и тех, кто вообще ничего не говорит никогда.
У нас дома прошлое не обсуждается. История семьи — да, но как заходит речь о новейшей истории страны и мира — будто в стену носом. У Принца то же самое. У Марии вроде не так, но там семья особенная, папаша деловой, бизнесмен, ничего и никого не боится. Только Марии с ним особо говорить некогда: занят. А в целом по городу — тишь да гладь. Да и по всей стране как будто. Рылом в зомбоящик, и тишина мертвая.
Где еще в развитых странах осталось классическое эфирное телевидение? Только в России, наверное.
А потом удивляешься, почему все уверены, будто Нанотех делает нанороботов. Ну конечно, так на вывеске написано, так по зомбоящику бубнят день за днем. Сам Михалборисыч, директор Нанотеха, говорит: «нанороботы»! Ну как ему не поверишь… Правильное словечко «микроб» разнесли по городу сотрудники института, и на том спасибо. Но в чем разница между наноботом и микроботом, это уже публике не вдолбишь, да и незачем.
Им незачем. А мне надо.
Люди должны понимать, с чем имеют дело, я так считаю. Все должны, все и каждый, иначе ничего хорошего у нас не получится.
Люди имеют право знать…
Он по-прежнему был в очках и опять слушал музыку, а заборов тут понастроили видимо-невидимо, не дворы, мечта трейсера. С очередного забора Леха прыгнул не глядя, в глубокой задумчивости, и свалился на свою одноклассницу.
Пришлось ее поймать и слегка обнять, чтобы не упала.
— Ой! Леша…
— Ой, — согласился Леха, выпуская девушку и отступая на шаг назад. — Даш, извини. Привет.
Он даже руки в карманы засунул, чтобы она чего лишнего не подумала.
Даша была миловидной блондинкой с прической из позапрошлого века: волосы гладко убраны, за спиной длинная толстая коса, никаких крашеных перьев и побрякушек. Ни телефона на запястье, ни затычек в ушах. Одета, на первый взгляд, с Лехой вровень — подумаешь, футболка-джинсы-кроссовки, обычный летний набор старшеклассника. Только весь этот гардероб не стоил одного Лехиного носового платка.
Дашу в школе любили и втайне жалели. Принц говорил, у нее эталонная фигура, и это просто безобразие, что такое сокровище нельзя красиво одеть, точнее, подобающим образом раздеть.
— Ну ты летаешь!
— Да ла-адно… — протянул Леха. — Сверху вниз любой может. Вот снизу вверх… Ну, это. Давно не виделись. Как отдохнула?
— А, все лето в деревне. За младшими присматривала.
— Ну да, вас много… — буркнул Леха, вспоминая, сколько их там, пятеро или шестеро. — Загорела. Отлично выглядишь.
— Спасибо… — Даша смущенно потупилась. — А ты где?..
— Опять тур по санаториям, — Леха сморщился. — Нет, было замечательно, только врачи… Устал я от них. Ну, ты знаешь.
— Ты здоровый, — сказала Даша.
— Догадываюсь. Кто бы маме намекнул. А мне, оказывается, километр проплыть — раз плюнуть. Дурак, что раньше не пробовал.
— Это где? — завистливо спросила Даша.
— Нет, не в одну сторону, кто бы мне позволил. Я между буйками мотался туда-сюда… — ушел от ответа Леха.
Незачем ей знать, что это было в Италии, а врать неохота. У Лехи отец прилично зарабатывает, да от дедушки остался солидный депозит в надежном банке. А у нее отец инвалид. Пострадал за нанотехнологии — позвоночником и, к несчастью, головой.
— Километр… — мечтательно протянула Даша. — Это брассом, наверное, полчаса, если не рвать. Я бы попробовала. А то… А?
— Слушай, это сорок дорожек! Двадцать кругов. Голова закружится! Или я засну от скуки и утону. И потом, физрук скорее сам утопится, чем разрешит плыть на дальность. У него на морде написано, как он боится, что кто-то пойдет ко дну и ему придется за ним нырять.
— Может, он плавать не умеет? — спросила Даша страшным шепотом.
Они немного посмеялись, то глядя друг на друга, то отводя глаза. Им было как-то неловко рядом.
— Ну чего… — сказал Леха. — До послезавтра?
— Угу.
— В первый раз в предпоследний класс, — очень смешно пошутил Леха, аж стыдно немного стало.
— Ага.
Вот беда, подумал Леха, я ведь действительно рад ее видеть, она такая милая, но говорить нам не о чем, а главное, незачем, хороша Даша — да не наша. Убил бы кто ее родителя, что ли, этого сектанта долбаного.
— Ну я побежал.
— До свидания, Леша.
Леха решительно повернулся к девушке спиной и зашагал по улице. Даша смотрела ему вслед. Леха вдруг обернулся.
— Ты это… Марию не видела? Она не вернулась еще?
Даша отрицательно помотала головой.
— Ну, счастливо! — Леха сменил шаг на обычный свой полубег и исчез за углом.
Даша проводила его взглядом. Достала из заднего кармана шелковую косынку, неприязненно осмотрела ее, тяжело вздохнула, повязала на голову и пошла своей дорогой. Домой.
Мама, как обычно, поджидала Леху в прихожей. Всегда она успевала оказаться тут: пока с дверным замком справишься, родительница уже на своем месте.
— Привет, мам.
— Ну как ты? Иди сюда.
Мало удовольствия, когда тебя властно берут за плечи и принимаются разглядывать, словно больного. Леха давно уже не стеснялся морщиться во время этой процедуры, а в последнее время морщился демонстративно, напоказ, но мама в упор не видела, что сын недоволен.
Она умела такие вещи не замечать.
Закончив внешний осмотр, мама потрогала Лехин лоб.
— Вроде не горячий.
Леха позволил себя поцеловать в щеку и деликатно вырвался.
— Ну хорошо. Позанимался?
— Уи, мадам. — Чтобы врать убедительней, Леха перешел на французский. Они, собственно, этим должны были заниматься битых два часа вместо беготни по городу: втыкать в монитор со скучными упражнениями на френче. Принц сам вызвался Леху подтянуть по языкам, сегодня был «французский» день. Прононс у Принца, мягко говоря, африканский, зато грамматику он чувствует интуитивно. И очень удивляется, с чего это одноклассники считают ее сложной. Не дай бог ляпнуть при нем «пардон муа», полчаса издеваться будет.
Пардоннэ муа, пардоннэ!
— Принц ездил в Африку этим летом, ты знаешь? Говорит, не хочет туда больше. Ему там не нравится.
— Ну и слава богу. Ох, бедная его мама…
— Почему бедная? — Леха от удивления заговорил по-русски. — Свой бизнес, все хорошо у нее.