— Нет, не Пушкин. Даже в соавторстве. Ой, да ладно. Мне другое интересно: она на танцы мини-юбку наденет? Обещала ведь. Это для нее такой подвиг, нам и не понять какой.
— Мне надо найти работу, — упрямо сообщил Леха. — Мужчина без денег — не мужчина.
— Я спрошу у матери, — пообещал Принц. — Сильно не надейся только.
Батон кончился, остались только камешки, и утки уплыли к другому берегу.
* * *
— Ты это серьезно? — спросила Даша с недоверием и страхом в голосе. — И ты выполнишь обещание?!
На заднем сиденье джипа было уютно и прохладно, машина легонько покачивалась, минуя ухабы. Водитель и по совместительству охранник привычно делал вид, что его тут нет и он ничего не слышит.
— Знаешь, чем отличается злодей от умного человека? — спросила Мария с легкой улыбкой превосходства. — Злодей, пообещав, обманет. А умный человек держит слово. Честность — лучшая политика, Даш.
— Но это же… Ты себя продаешь!
— Ничего подобного. Ну и понятия у тебя! Я выбираю достойного. Зачем мне лентяй или дурак? Я назначила испытание. Не так просто за учебный год заработать на поездку в Европу. Для этого мозги нужны. И не каждый умник выбросит столько денег на ветер. Так я и выберу — умного и щедрого. А что еще нужно для счастья?
— А если кто-то не заработает, а украдет?
Мария только рассмеялась в ответ.
— Да чего они украдут, где… А на что папа и его друзья? Начальник угрозыска у нас на каждом банкете сидит. Отец попросит, тот за полчаса узнает, откуда у человека взялись деньги.
Даша только головой покачала.
— Трезвый расчет, — не отставала от нее Мария. — Расчет на лучшее. Неужели это так плохо? Безнравственно?
— Ох, не знаю. Иногда мне кажется, я тебя совсем не знаю.
— Ерунда. Вот себя ты не знаешь, это да, — очень по-взрослому заметила Мария. — Цену себе не знаешь настоящую. Объяви цену — сразу увидишь, что о тебе думают… Ой, а как они все сначала обалдели, а потом в Интернет полезли!
Подруги хором засмеялись.
— Один Принц стоял как вкопанный, я видела.
— Этот черныш ради меня в лепешку разобьется, — заявила Мария. — Просто он гордый очень. И совсем еще мальчишка. Помнишь, какую ахинею понес, едва меня увидел? Чистой воды приступ ревности. Наверное, и правда он еще мальчик, ну, ты поняла. Да все они, в общем… Нецелованные.
— Ты так говоришь, будто это плохо, — заметила Даша.
— Да не плохо. Только вялые они, понимаешь? Будто не надо им ничего от жизни. Даже самые продвинутые, что этот королевич с хохляцкой фамилией, что Васильев, стенолаз-любитель… Тоже вялый. Я читала, это возрастное — мы просто их на данном этапе переросли.
— У нас хорошие ребята, — сказала Даша. — Это ты других не видела. Которые не вялые в их возрасте.
— Видела предостаточно, — Мария немного повысила голос, чтобы было слышно на всю машину. — Одному даже нос сломала, пока Дима раздумывал, то ли это большая любовь, то ли экзотический танец, то ли все-таки пора кое-кому локтем в рыло закатать…
Водитель по-собачьи дернул ухом, но больше никак не отреагировал.
— Да ладно, Дим, проехали, сам знаешь, я давно хотела этот удар попробовать. Зря ты, что ли, меня научил!
Водитель едва заметно кивнул.
Джип остановился во дворе потрепанного многоэтажного дома. Даша достала из сумки косынку, торопливо надела ее. Девушки обнялись, коротко обозначили поцелуй на прощание.
— Завтра, — многозначительно произнесла Мария. — В половине восьмого.
— Я помню, — Даша часто закивала.
— Кого попало туда не зовут.
— Да, да.
Мария пожала ей руку, вернее, просто сжала посильней — не отпускала ее всю дорогу. Водитель помог Даше выйти и кивнул на прощанье.
Когда Даша скрылась в подъезде, Мария сразу поскучнела лицом. Сдернула с запястья телефон, тут же надела обратно.
Некому звонить. Знали бы вы, насколько я одинока и какое одиночество предчувствую впереди. Больно нужно мне то Монте-Карло. Почему, собственно, я назвала именно Монте-Карло? Это символ? Нет. Грейс Келли пожертвовала собой ради князя Ренье, все ему отдала. А я не хочу ни князя, ни княжьего сына. Мне нужен тот, кто делом подтвердит: я дорого стою, и он готов платить. Не обязательно деньгами, быть может, чем-то другим. Умный и щедрый.
Вполне достаточно для счастья.
Леха выпрыгнул из кустов на газон перед Нанотехом. Он в одиночку «прошел трассу» и счел ее действительно годной. Наверное, самая интересная в городе. Сдернул с виска камеру, спрятал в рюкзак. Отдышался и посмотрел на здание института.
Опять там что-то шевелилось.
Леха пересек дорогу и медленно, нога за ногу, приблизился к решетчатой ограде Нанотеха. Взялся руками за квадратные в сечении прутья и словно оцепенел.
Да, конечно, он прибежал сюда, исследуя трассу — придумывал новые уловки, чтобы обставить Принца. А на самом деле?
Детские игры. Зачем врать себе. Надоела ему эта беготня, давно надоела. Но если он перестанет бегать по заборам, тогда вообще хоть в петлю. Ему надо двигаться, а у него даже роллов нет. Последний разговор об этом закончился тем, что мама попыталась засунуть сыночка в студию йоги. И ведь не объяснишь, никак не объяснишь, что тело просит совсем другого. Чтобы скорость, чтобы риск, чтобы все на пределе. Леха вынослив и быстр, как никто во всей школе. В прошлом году только Принц удержал его от попытки влезть на стену по громоотводу с канистрой краски в зубах — была идея написать во всю крышу: «Да здравствует государственно-монополистический капитализм!» Вовремя Принц сказал, что дело политическое, кто-нибудь стукнет непременно, личность верхолаза-юмориста установят, вызовут родителей — обморок у мамы гарантирован. А потом она Лехе руки-ноги переломает и будет остаток жизни возить его в инвалидной коляске, очень довольная собой.
Остается бегать. Подальше от дома. Чтобы не было совсем грустно — выкладывать ролики в Интернет, получать радостные отзывы от таких же фриков из Европы. Классический трейсинг давно никому не интересен, а пауэр — тем более, это спорт маргиналов, людей принципиально «внесистемных». Вот и Леха маргинал поневоле.
А на самом деле… Когда схлынет привычная злость на весь белый свет и уродов-старших, на «капитализм с человеческим лицом», на провинциальный городишко — когда задумаешься о том, кто ты есть и какое здесь твое место, — становится ясно, что вовсе ты не внесистемный.
И если иногда приходит на ум, как здорово было бы взорвать одной бомбой партию и правительство, — так это потому, что тебя выдавливают из мира. И вполне нормально захотеть в ответ разнести его в труху и построить на этом месте новый мир, лучший.