– Эта часть сделки не обсуждается! – оборвал Куэйхи. – Извините, триумвир, но проблема сводится к очень простому вопросу: насколько сильно вы хотите получить щит?
– Нам нужно все обдумать, – ответил ультра.
Чуть позже Куэйхи попросил Рашмику поделиться результатами наблюдений. Она рассказала лишь о том, в чем была уверена, умолчав о догадках.
– Он говорил то, что думал, – сказала девушка, – но до тех пор, пока речь не зашла об оружии. В этот момент он решил что-то скрыть. Выражение лица изменилось, хоть и всего на секунду. Не возьмусь этого выразить в терминах, но…
– Возможно, это сокращение зигоматикус майор, – перебил Грилье, который сидел, сплетя пальцы перед лицом. За время своего отсутствия он успел сменить скафандр на простой серый балахон адвентиста. – Одновременно углубление уголков рта из-за напряжения ризориуса. И небольшое сгибание менталиса, подбородочной мышцы.
– И вы все это видели, уважаемый генерал-полковник? – удивилась Рашмика.
– Только просматривая запись в замедленном режиме и применяя скучную и не вполне надежную методику анализа лицевой мимики. В реальном времени мне это не по силам. Чтобы читать невооруженным глазом, интуитивно, как это делаете вы, нужно быть уникумом.
– Харлейк что-то скрывает, – повторила девушка. – Если бы вы попробовали надавить, он бы солгал вам прямо в лицо.
– Значит, его грозное оружие – одна видимость, – задумчиво проговорил Куэйхи.
– Тогда от этих ультра никакой пользы, – сделал вывод Грилье. – Можно о них забыть.
– Оставим их на всякий случай. Главное – корабль, а оружие можно купить отдельно.
Грилье взглянул сквозь переплетенные пальцы на хозяина:
– Разве без оружия корабль чего-то стоит?
– Может, и стоит. – Казалось, Куэйхи раздражает упрямство врача. – В любом случае у нас есть другие кандидаты. Внизу, в соборе, ждут еще двое. Рашмика, могу ли я рассчитывать на ваше дальнейшее присутствие?
Девушка налила себе еще чая.
– Зовите следующего, – сказала она. – Все равно мне больше нечем заняться.
Скорпион часами ходил по субсветовику. На верхних уровнях, где регистрировали недавно прибывших, все еще царил хаос. Ниже в некоторых местах тоже обнаружился небольшой беспорядок. Но «Ностальгия по бесконечности» была очень большим кораблем, и присутствие семнадцати тысяч беженцев становилось практически незаметным, когда свинья покидал оцепленные охраной зоны. Дальше лежали бесконечные пустые коридоры и отсеки, в них гуляло эхо. Они ничуть не изменились, словно сюда прибыли не беженцы, а незримые духи.
Но даже вдали от зон регистрации корабль не был совершенно необитаем. Скорпион остановился у окошка в стене глубокой вертикальной шахты. Ее интерьер тонул в розовом свете, элементы металлической конструкции были окрашены в оттенки розового. Предназначение этой конструкции было непонятно Скорпиону. И в то же время она о чем-то настойчиво напоминала – возможно, о деревьях, увиденных в зале с ручьем. Только здешнее «дерево» состояло из великого множества похожих на клинки деталей, тонкие, как фольга, «листья» окружали по спиралям узкий «ствол», а тот проходил по всей длине шахты. Слишком много мелких деталей и геометрических форм; слишком далеки перспективы. От одного взгляда на древовидную структуру у Скорпиона заболела голова, словно это было оружие, созданное специально, чтобы разрушать восприятие.
В «листве» черными жуками копошились сервороботы, их движения были расчетливы и осторожны; на безопасных расстояниях от хрупких изгибов формирующейся структуры висели человеческие фигуры в черном. Сервороботы подносили на спинах детали из фольги, аккуратно вставляли их в проделанные точной техникой отверстия. Люди – а это были сочленители – просто свисали на ремнях, не занятые ничем, кроме наблюдения за роботами. Но они, несомненно, управляли процессом, по крайней мере на фундаментальном уровне: их внимание было полностью сосредоточено, мозг работал в многозадачном режиме, мыслительные процессы шли параллельно.
Здесь трудилась только часть присланных Ремонтуаром сочленителей. Всего их было до сотни, и они казались Скорпиону сошедшими с одного конвейера. Имелись небольшие различия в цвете кожи, строении скелета и половых признаках, однако общего впечатления это не меняло. У каждого наличествовал гребень, и каждый принадлежал к поколению Скади, наиболее современному и развитому. Сочленители не разговаривали друг с другом и чувствовали себя очень неуютно, когда к ним обращались люди, не принадлежащие к фракции сочленителей. Они запинались и допускали элементарные ошибки в произношении и грамматике, постыдные даже для свиньи. Насколько понимал Скорпион, эти сочленители контактировали на неязыковом уровне. Для них общение при помощи слов, даже ускоренное прямым соединением разумов, было примитивным, как связь при помощи сигнальных костров. Рядом с ними Клавэйн и Ремонтуар казались выходцами из каменного века. Должно быть, даже Скади испытывала смущение среди этих быстрых и ловких новых существ.
«Если удастся одолеть волков, – подумал Скорпион, – только эти сочленители смогут отпраздновать победу, а больше никто не доживет. Так стоит ли за это сражаться?»
Ответить на этот вопрос было непросто.
Кроме необычной молчаливости, скупости движений и полного бесстрастия, Скорпиона поражала та молниеносная быстрота и легкость, с которой эти сочленители перешли под команду Ремонтуара. В какой-то миг они поняли, что их подчинение Скади было ошибкой. По словам этих людей, они шли путем наименьшего сопротивления, веря, что на нем принесут наибольшую пользу Материнскому Гнезду. В какой-то момент на этом пути они повстречали Скади и сочли целесообразным сотрудничество с ней. Теперь же для них целесообразнее идти с Ремонтуаром. Скорпион мог лишь догадываться, насколько их решение обусловлено логикой обстоятельств, а насколько – традициями Гнезда. Галиана и Клавэйн мертвы, и Ремонтуар, возможно, старейший из живых сочленителей.
У Скорпиона не оставалось другого выхода, как допустить сочленителей на борт. Они не останутся на корабле навсегда; через восемь дней, не больше, им придется улететь, если они хотят вернуться на «Свет Зодиака» и другие свои корабли. Многие уже улетели, и сейчас на борту «Ностальгии» меньше сочленителей, чем было вначале.
Сочленители помогли восстановить нанотехнологические фабрики, устойчивые к плавящей чуме и способные функционировать даже в отравленной атмосфере «Ностальгии». Получив чертежи и сырье, эти конвейеры примутся производить новехонькие устройства, в основном продукцию инопланетных технологий. По другим чертежам изготовленные детали будут собраны в нечто большее – и по-прежнему непонятное для Скорпиона.
Эти устройства монтировались и непрерывно росли внутри эвакуационных шахт, тянущихся по всей протяженности «Ностальгии по бесконечности», принимая вид то ли головокружительно сложных турбин, то ли молекул инопланетной ДНК. И все это называлось гипометрическим оружием. Капитан терпел это строительство, возможно, понимая роль новой техники, хотя мог в любой момент положить ему конец, изменив свою внутреннюю архитектуру, разрушив шахты и заставив бесследно исчезнуть уже созданное.