– Позвольте ее осмотреть, – сказал Валенсин.
Скорпион остановил врача:
– Не торопитесь. Она выдержала невероятно долгий путь и осталась жива и здорова; наверняка еще несколько минут обойдется без вашей помощи.
– Скорп прав, – подал голос Клавэйн.
Женщина затряслась, и это было жутко – словно искусственное существо пародировало жизнь. Скрюченными жесткими пальцами она принялась сгребать гель и отбрасывать от себя. Движения учащались, как будто она пыталась залить пригоршнями воды огонь.
– Привет, – заговорил Клавэйн громче. – Не нужно волноваться. Ты в безопасности и среди друзей.
Кресло или ложе, в котором лежала женщина, поднялось из яйца на поршнях. Ажурный кокон к этому времени по большей части скрылся, но многие провода и шланги, подсоединенные к телу незнакомки, остались. Сложное дыхательное устройство скрывало нижнюю часть ее лица, придавая профилю сходство с обезьяньим.
– Кто-нибудь знает эту женщину? – спросил Васко.
Ложе медленно распрямлялось, позу зародыша сменяла нормальная для человека. Механизм неприятно пощелкивал сочленениями и поскрипывал тягами. Женщина под маской застонала и принялась выдергивать провода и трубки, погруженные в тело или прикрепленные к нему с помощью липучек.
– Я знаю, – тихо проговорил Клавэйн. – Ее зовут Ана Хоури. Она была помощницей Илиа Вольевой, артиллериста на «Ностальгии по бесконечности», прежде чем корабль попал к нам в руки.
– Бывший солдат, – продолжил Скорпион, вспомнив несколько своих встреч с этой женщиной и то, что удалось узнать о ее прошлом. – Да, ты не обознался. Но как же она изменилась с тех пор!
– Еще бы. Лет на двадцать постарела, если не больше. А кроме того, стала сочленителем.
– Вы хотите сказать, что раньше она сочленителем не была? – спросил Васко.
– Когда мы познакомились – нет, – ответил Клавэйн.
Скорпион взглянул на старика:
– Уверен, что теперь она сочленитель?
– Я же улавливаю ее мысли. Я же определил, что это не Скади и не человек из команды Скади. Да, признаю ошибку: я принял ее за Ремонтуара.
Валенсин опять попытался пробраться вперед:
– Я готов помочь ей, если теперь вы не против.
– Она сама о себе позаботится, – ответил Скорпион.
Хоури уже сидела, почти в нормальном положении – как посетитель в ожидании приема. Но в этой удобной позе она оставалась всего несколько секунд. Потом сорвала с лица маску, заодно вытянув из горла сантиметров пятнадцать покрытого легочной слизью пластмассового шланга. Освободившись от медицинского прибора, Хоури несколько раз хрипло и резко вздохнула, словно кто-то сильно и неожиданно ударил ее в живот. Потом зашлась в раздирающем кашле, и лишь после этого дыхание нормализовалось.
– Скорпион… – опять заговорил Валенсин.
– Доктор, я не бил людей уже лет двадцать. Прошу вас, не заставляйте меня вспоминать прошлое. Сядьте.
– Не стоит ему перечить, – посоветовал Валенсину Клавэйн.
Хоури повернулась к ним. Подняв руку, заслонила налитые кровью моргающие глаза.
Потом встала, не отводя взгляда. Скорпион следил за ней с вежливым безразличием. Некоторые свиньи возбуждались при виде обнаженных женщин-людей, как и некоторым людям нравились женщины-свиньи. И хотя разница в физиологии женщины-человека и женщины-свиньи была невелика, для Скорпиона ее было достаточно.
Держась одной рукой за край капсулы, Хоури утвердилась на ногах. Она стояла, прижав колено к колену, словно боялась упасть в любой момент. Ее глаза уже привыкли к свету, хотя все еще щурились.
Наконец она заговорила, и голос звучал хрипло, но решительно:
– Где я?
– На Арарате, – ответил Клавэйн.
– Где. – Это было лишено вопросительной интонации.
– Просто на Арарате, пока этого хватит.
– В вашем главном поселении, надо полагать.
– Повторяю…
– Давно я здесь?
– Сложно сказать, – ответил Клавэйн. – С тех пор как мы поймали сигнал твоего маячка, прошла пара дней. Сколько ты болталась в море, никто не знает. И сколько летела до планеты – тоже.
– Пара дней? – Она смотрела так, словно Клавэйн говорил о неделях и месяцах. – Почему так долго?
– Твое счастье, что мы нашли тебя быстро, – вступил в разговор Кровь. – А система пробуждения работала по своему графику.
– Два дня… Где Клавэйн? Я хочу его видеть. И не говорите, что дали ему умереть, пока я сюда добиралась.
– Об этом не беспокойся, – ухмыльнулся Клавэйн. – Как видишь, я еще более-менее жив.
Хоури взглянула на него с насмешливым выражением, будто сочла услышанное за неуклюжую попытку розыгрыша:
– Это вы?
– Да. – Клавэйн протянул руку. – Извини, если разочаровал.
Женщина смотрела на него еще несколько секунд, потом сказала:
– Вы меня извините. Просто… я ожидала другого.
– Надеюсь, что все же смогу быть полезным. – Клавэйн повернулся к Крови. – Дай ей одеяло, пожалуйста. Мы ведь не хотим, чтобы она умерла от простуды. А теперь, мне кажется, не будет лишним, если доктор Валенсин проведет полный медосмотр.
– Не до осмотров, – прохрипела Хоури, срывая последние липучки. – Мне нужно в океан. И какое-нибудь оружие. – Помолчав, она добавила: – А еще, конечно, еда и вода. Одежда тоже не помешает.
– Мне кажется, ты торопишься, – сказал Клавэйн. – Разве это не может подождать до утра? Вообще-то, мы ждали двадцать три года, и нам есть о чем поговорить.
– Вы ни черта не знаете, – сказала Ана.
Кровь принес одеяло и вручил Клавэйну; тот шагнул к Хоури. С равнодушным видом она укуталась.
– Есть у нас и лодки, и оружие, – сказал Клавэйн. – Но вряд ли будет лишним, если ты хотя бы в общих чертах объяснишь, зачем все это тебе понадобилось прямо сейчас.
– Моя дочь, – ответила Хоури.
Клавэйн вежливо кивнул:
– Твоя дочь.
– Мою дочь зовут Аура. Она здесь… Как, ты сказал, называется это место?
– Арарат, – ответил Клавэйн.
– Угу. Она здесь, на Арарате. И я прилетела спасти ее.
Клавэйн оглянулся на своих товарищей:
– И где же конкретно находится твоя дочь?
– Примерно в восьмистах километрах отсюда, – ответила Хоури. – А теперь дайте все, что я прошу. И еще инкубатор. И того, кто смыслит в полевой хирургии.
– При чем тут полевая хирургия? – удивился Клавэйн.
– А притом, – ответила Хоури, – что мою дочь сначала нужно будет извлечь из Скади.