– Я ни с кем не играю, господин Бенедикт. – В ее голосе не чувствовалось злости, но она ясно давала понять, что черту переступать не стоит.
– Как я понимаю, вы знали Сомерсета Таттла.
– Да, – ответила она. – Знала. Он был моим другом.
Алекс посмотрел на меня:
– Чейз – тоже пилот.
Напряженность никуда не делась.
– Я этим уже давно не занимаюсь.
– Я вам завидую, госпожа Баннистер, – улыбнулась я.
– Правда? Почему?
– Большинство из нас просто возят людей и грузы. Вы же бывали на неизвестной территории, не знали, что вас ждет впереди. Наверное, это очень интересно.
– В основном я возила людей на экскурсии, вот и все. – Она помолчала. – Вы за этим пришли? Хотели расспросить меня о моих чувствах?
– Нет, – ответила я. – Просто я порой путешествую от порта до порта, иногда вместе с Алексом. По большей же части я сижу за письменным столом. Вы же, с другой стороны…
Она пристально посмотрела на меня:
– Вы не пробовали работать в разведке, госпожа Колпат?
– В общем-то, нет.
– У меня там есть друзья. Могу найти для вас место, если вам хочется более насыщенной жизни.
– Спасибо, – ответила я. – Подумаю.
Алекс изобразил недовольство, и это мне не понравилось. Ему никогда не приходило в голову, что я могу говорить серьезно.
– А теперь, – сказала Рэчел, не сводя с меня взгляда, – может, перейдем к делу? Или просто поболтаем? У меня действительно нет времени.
– Таттл оставил нам загадку, – бесстрастно проговорил Алекс. – Ему принадлежала каменная плита с высеченными на ней символами, которые мы не можем опознать. Похоже, эта письменность не принадлежит ни к одному из известных человеческих языков.
– В самом деле? Наверное, это с раскопок. Сансет, то есть Сомерсет, любил коллекционировать сувениры. Плиту – именно ее – я не помню, но он вполне мог ее привезти. Скажем, с Каринии или Дисмал-Пойнта: тысячелетия назад там были основаны поселения. Я знаю, что он иногда посещал такие места.
– Госпожа Баннистер, вы не посылали своего племянника в бывший дом Таттла, чтобы забрать вот это? – Он протянул ей фотографию.
– Ах да, – сказала она. – Камень. Я понятия не имела, что речь идет о нем.
– Могу я поинтересоваться, где он сейчас?
– Насколько мне известно, в реке, господин Бенедикт. Послушайте, я не знаю, почему это вас так волнует. Но я действительно видела этот камень, эту плиту, в объявлении. Поймите: в свое время нас с Сомерсетом связывали близкие отношения. Я увидела плиту, поняла, что это такое, и сообразила, что кто-то хочет от нее избавиться. Сразу же возникла мысль, что неплохо бы заполучить ее для себя. Сентиментальные чувства. Да, я попросила Дуга забрать ее для меня. Что-то не так?
– Когда вы поняли, что это такое… А что, собственно?
– Предмет, когда-то принадлежавший дорогому мне человеку.
– И больше вы ничего не знаете?
– Нет.
– Они уже были на полпути к вам, и вдруг вы передумали – велели бросить плиту в реку. Так?
– Я сказала Дугу, чтобы он от нее избавился. Без подробностей.
– И почему же вы передумали?
– Я же вам говорила: сентиментальные чувства.
– И что?..
– Я вдруг решила, что мне будет мучительно видеть ее каждый день. Если хотите точно знать, где она, вам придется спросить Дуга. Могу дать его код.
– Госпожа Баннистер, вы, конечно, знаете, что было для Таттла делом всей жизни?
– Конечно. Любому, кто хоть что-то о нем знает, известно, что он искал.
– У нас возникла мысль: а может, ему удалось добиться успеха?
Рэчел расхохоталась.
– Вам это кажется смешным? – спросил Алекс.
– Просто уморительным, господин Бенедикт. Если бы вы его знали, то поняли бы: он известил бы о любой своей находке весь мир. В течение суток. Больше его ничто не волновало.
– Значит, дело своей жизни было ему дороже вас?
Эти слова явно причинили ей боль.
– Да, – помолчав, ответила она. – Собственно, он не так уж сильно меня любил. Мы были друзьями, не более того.
Голос Алекса стал жестче.
– Плита у вас?
Глаза ее расширились.
– Я бы предложила вам поискать, господин Бенедикт, но вряд ли у вас есть соответствующие права. Думаю, продолжение нашего разговора будет пустой тратой времени. – Она встала. – Мне действительно пора идти.
В квартире имелись кухня, столовая и, если мое предположение было верным, еще две комнаты.
– Госпожа Баннистер, – сказал Алекс, – я готов предложить вам хорошую сумму, если вы просто позволите мне взглянуть на камень.
Он назвал цифру. За такие деньги можно было купить роскошный скиммер.
Рэчел посмотрела на меня:
– Чейз, вам стоит найти партнера поумнее. И советую вам всерьез подумать о работе в разведке.
– Дайте нам взглянуть на нее, – предложил Алекс, – и мы никому ничего не скажем. Это все, что нам нужно.
Рэчел подошла к двери и велела ей открыться.
– Я бы с радостью так и сделала, будь плита у меня. По крайней мере, получила бы ваши деньги. – Она вежливо улыбнулась. – Всего доброго.
– Всего доброго, – ответил Алекс.
Когда мы вышли в коридор, она задержалась в дверях:
– Я разочаровалась в вас, господин Бенедикт. После того, что я о вас читала, я ожидала большего.
Алекс повернулся к ней:
– Вы понимаете, госпожа Баннистер, что незаконно владеете предметом, подпадающим под всеобщий закон об охране древностей?
– О чем вы?
– Если плита – действительно то, о чем мы думаем, ею не может владеть частное лицо. Она находится под охраной.
– Глупости, господин Бенедикт. Вы только что говорили, что она принадлежала Сомерсету.
– Предположительно, да. На самом же деле такие вещи принадлежат всем.
– Рада это слышать.
– Если вы откажетесь сотрудничать, у меня не будет выбора: придется известить власти.
– Поступайте как знаете. А что станет с вашей репутацией, когда чиновники придут сюда и обнаружат, что вы все придумали?
– Всеобщий закон об охране древностей? Никогда о нем не слышала.
– Он существует, но, кажется, не запрещает частным лицам владеть артефактами…
– Тогда почему?..
– Напряги воображение, Чейз.