– Это общеизвестно, – сказал Алекс.

– Угу, пожалуй. Возможно, он был прав.

– Почему вы так считаете?

– Все пришло в упадок. Хотя нет: на самом деле мы всегда были алчными и глупыми. У нас нет воображения. Наша цивилизация существует так долго лишь потому, что умные все еще рождаются в достаточном количестве.

Алекс кивнул:

– Вернемся к инопланетянам. В разговоре с вами Сансет ни разу не намекал на то, что действительно нашел иную цивилизацию?

Коновер сделал большой глоток.

– Нет, – ответил он.

– А если бы он нашел, то сказал бы вам?

– Алекс, он сообщил бы об этом всему миру.

– А если…

– Что?

– Если он нашел то, что могло представлять угрозу? То, что не стоило открывать?

– Например?

– Скажем, высокоразвитых инопланетян, которые хотели, чтобы их оставили в покое?

– Это уже чересчур, вам так не кажется?

– Он рассказал бы вам о них?

Губы Коновера раздвинулись в улыбке. Похоже, о такой возможности он никогда не задумывался.

– Знаете, если бы он доверился кому-нибудь, то именно мне. Но на ваш вопрос я отвечу так: он предпочел бы промолчать.

– Спасибо, доктор.

– Зовите меня Хью. – Он откашлялся. – Вы намекаете, будто нечто подобное действительно случилось?

– Нет, – ответил Алекс. – Всего лишь гипотеза.

– Гипотеза, из-за которой вы прилетели аж сюда?

– Хью, после смерти Таттла его бортжурналы оказались у вас?

– Да, верно.

– Можно поинтересоваться почему?

– Мы с ним, по сути, посвятили жизнь одному и тому же делу, хотя Сансет относился к этому куда серьезнее. Я никогда не рассчитывал на успех, в отличие от него. Поэтому у Сансета и начались неприятности.

– Вы не могли бы показать нам бортжурналы?

– Я бы с радостью, Алекс, но, увы, у меня их больше нет. Меня обворовали через два или три дня после того, как журналы оказались здесь. Воры попытались скрыть свои истинные цели, похитив часть драгоценностей и посуды, но я всегда считал, что им нужны были журналы.

– Вы не загружали их в сеть?

– Мы договорились, что я не стану этого делать. Сансет не верил в меры безопасности и боялся, что кто-нибудь может получить доступ к данным.

– Какая разница, если журналы содержат лишь отчеты о безжизненных планетах?

Коновер наклонился вперед, отбросив со лба непокорные волосы.

– Не знаю. Я счел это простой прихотью.

– А вообще Таттл мог обратиться с бессмысленной просьбой?

– Как правило, он этого не делал.

– Ладно. Последний вопрос, Хью: вы ознакомились с журналами?

– Нет. Я только начал их просматривать, и тут они пропали.

– И вы не заметили ничего необычного?

Он откинулся на спинку кресла.

– Ничего. Просто перечень неудач, таких же, как у меня.

– Кто еще знал, что бортжурналы у вас?

– Не знаю. Думаю, кто угодно. Я этого не скрывал.

Лайра улыбнулась, но промолчала. Мы сидели, вслушиваясь в треск огня.

– Его давно уже нет в живых, – сказал Коновер. – Возможно, теперь это не имеет никакого значения.

– Хью, вы знали Рэчел Баннистер?

– Конечно. Приятная женщина. – Он улыбнулся Лайре. – Конечно, дорогая, тебе она и в подметки не годится. Но все равно симпатичная.

Лайра улыбнулась и закатила глаза.

– Что вы можете о ней рассказать? – спросил Алекс.

– Ну… Сансет был влюблен в нее.

– А она в него?

– Думаю, да.

– Они так и не поженились.

– Когда они познакомились, Сансет уже несколько раз побывал в браке. Думаю, Рэчел понимала, что он – не лучшая для нее партия, и переживала из-за этого. Несколько раз я видел ее плачущей. Но Рэчел была сильным человеком. Скорее всего, ей стало ясно, что брак с ним закончится катастрофой. И все же я подозреваю: будь Сансет жив, они поженились бы.

– Еще один вопрос, Хьюго.

– Слушаю.

Алекс достал из кармана фотографии плиты и протянул ему.

– Вы когда-нибудь видели вот это?

Коновер взглянул на фото, отрицательно покачал головой и передал снимки Лайре.

– Что это?

– Эту плиту нашли в саду у дома Таттла. Бэзил рассказал, что раньше она хранилась в шкафу, который стоял в его кабинете. В кабинете Таттла.

– Нет, пожалуй, я ее не видел.

– Мы не можем соотнести эти символы ни с одним из человеческих языков.

– Я бы не стал делать далекоидущих выводов, – сказал Коновер. – За шестнадцать тысячелетий возникло множество алфавитов, особенно после того, как мы покинули Землю.

Мы встали.

– Спасибо, – сказал Алекс.

– У вас вкусные булочки, – добавила я.

Коновер тоже встал.

– Если будете по соседству, заходите, ― сказал он.

– Нам потребуется пароль.

– Просто назовите свое имя. Я скажу кораблю. И еще одно: если все же найдете зеленых человечков…

– Да?..

– Сообщите нам, ладно?

Глава 18

Они были в четырех световых годах от нас, но мы слышали шум, как будто они находились в соседней комнате.

Сьюзен д’Агостино о торжествах в Международном космическом агентстве

по случаю прибытия первых людей в окрестности Альфы Центавра

В течение ста тринадцати лет – начиная с 1288-го, когда ему исполнился двадцать один год, – Таттл стремился к заветной цели. Первые десять лет он работал стажером-археологом на «Карибе», принадлежавшем Юпитерианскому фонду. В 1298 году фонд прекратил свою деятельность. Таттл поступил в летную школу и тридцать пять лет провел в разведке, работая пилотом и исследователем. В конце концов ему надоело измерять характеристики звездного света и анализировать гравитационные колебания в сингулярностях – такие задачи он называл «приземленными», Он обратился за финансовой поддержкой к тем, кого интересовал поиск инопланетных цивилизаций, и нашел множество сторонников. Сперва ему пришлось довольствоваться старой, потрепанной «Андромедой». Едва не погибнув при отказе противометеоритной защиты во время полета к Деллаконде, он смог собрать больше пожертвований и приобрести второй, куда более совершенный корабль. Звездолет носил имя «Джулиан Баккарди», но Таттл переименовал его в «Каллисто». В одном из интервью он сказал: «Надеюсь, что она, как и ее тезка, поможет мне совершить открытия и встряхнуть наше сонное общество».