Считаем ли мы себя ответственными за смерть Рэчел?
Не знаю, что именно я ответила. Смутно помню лишь, как я протолкалась мимо журналистов, вошла в квартиру и заперла дверь.
Час спустя я позвонила Алексу и спросила, действительно ли мы намерены продолжать поиски.
– Да, – ответил он. – У нас нет выбора.
– Почему? Когда это мы стали журналистами?
– Речь идет куда о большем, и ты это знаешь. – Он вздохнул. – Я знаю не больше тебя о том, что так потрясло Рэчел. Мы не можем взять и все бросить.
– Я могу.
Глаза его сузились.
– О чем ты, Чейз?
– Я знаю, что с ней случилось. Но, насколько мне известно, никому это не повредило, пока мы не сунули свой нос.
– Жаль, что ты так считаешь.
– Дело не только в этом. Такова реальность.
– Этого мы не знаем. Чейз, в случившемся обвиняют нас – «Рэйнбоу», меня. И мне придется доказать, что здесь кроется нечто другое. – Алекс – приятный мужчина: чуть выше среднего роста, симпатичный, с доброй улыбкой. Но в тот вечер он выглядел старым и уставшим. – Рэчел прятала плиту по определенной причине. Не личного характера – ничего личного здесь быть не может. Это бессмысленно.
– Понимаю. Но мне все равно. Хватит.
– Чейз, я бы отказался, если бы мог. Я перед тобой в долгу. Но…
– Не важно.
– Ладно. Послушай, я сам займусь этим. Ты можешь понадобиться мне как пилот, но в остальном…
– Нет, – ответила я. – Придется тебе найти кого-нибудь другого. Я не хочу в этом участвовать.
– Чейз, ты же не уходишь?
Мы посмотрели друг на друга.
– Да. Ухожу. Больше не желаю иметь к этому отношения.
Если кто-то зарабатывает на жизнь любимым делом, считайте, что ему невероятно повезло.
Адам Портерро. Правила жизни
Я собрала вещи и на следующий день покинула загородный дом. Алекс выглядел растерянным и несчастным. Он помог мне перенести багаж в скиммер и сказал, что будет сохранять за мной место как можно дольше – на тот случай, если я передумаю.
– Вряд ли я передумаю, Алекс.
– Жаль. В любом случае хочу тебя поблагодарить. Мне нравилось с тобой работать. И мне жаль, что все так заканчивается.
К тому времени я проработала в «Рэйнбоу» довольно долго. Если вам вдруг интересно, я ушла не только из-за истории с Рэчел. Однообразная работа начинала утомлять. Меня учили летать среди звезд, а я большую часть дня занималась бухгалтерией, вела переговоры с людьми, которые интересовались только старинными часами, составляла графики и проверяла на подлинность ювелирные изделия почтенного возраста.
Я стала девочкой на побегушках у человека, зарабатывавшего на жизнь торговлей артефактами – вероятно, незаконной. Я устала слушать, как эксперты на ток-шоу называют нас вандалами и ворами, я ненавидела бесконечные ужины, на которые мы звали все тех же ограниченных и критикующих нас людей.
Да, я знаю: с годами я могу стать такой же. Но тогда мне хотелось отправиться к неизведанным горизонтам.
Я нашла работу в компании «Ригель». Год назад я повысила класс своей лицензии и теперь имела право пилотировать большие корабли. Мне показалось, что они предпочли бы кого-нибудь постарше и поопытнее, но пришлось обходиться тем, что есть, и меня взяли в качестве временного работника. Через неделю я начала возить пассажиров и грузы на Землю, с остановками на Арконе и Арктуре. Мне это нравилось. Я проводила все время на мостике, пассажиры приходили ко мне и называли меня капитаном, – я уже успела позабыть, каково это. У меня были форма, фуражка и экипаж из четырех человек. И я чувствовала в крови грохот двигателей.
Я решила, что эта жизнь куда лучше той, прежней, и что мне следовало этим заниматься с самого начала. Заработок даже близко не мог сравниться с тем, что я получала в «Рэйнбоу», но мне нравилось ощущение свободы.
Вернувшись на Окраину после первого рейса, я нашла сообщение от Алекса. Он поздравлял меня с новой работой и сообщал, что еще не нашел мне замену: если я захочу вернуться, то могу это сделать в любое время. С повышением в должности.
Я поблагодарила его, но ответила, что вполне удовлетворена своим нынешним местом.
«Если хочешь, – добавила я, – могу порекомендовать несколько человек. Каждый вполне подойдет тебе».
Алекс не ответил.
На Скайдек прилетел Робин, и мы провели вместе два дня, после чего я ушла в очередной рейс.
Сам полет туда и обратно занимал двадцать один день, но с учетом остановок и подлетного времени он продолжался шесть недель.
Мне нравилось то, что у меня больше не было босса. Формально он, конечно, был – главный диспетчер «Ригеля», но я его почти не видела, так что особого значения это не имело.
Компания поселила меня на Скайдеке в отеле «Старлайт». После второго рейса я отправилась в челноке на планету. Робин встретил меня в терминале и отвез домой. Встреча оказалась не такой теплой, как в предыдущий раз. Более того, Робин был сдержан и немногословен, и я поняла, что сейчас произойдет.
Мы вышли из машины и остановились возле здания, за деревьями, на которые выходили окна моей квартиры. Мелони ярко сверкала в лучах солнца.
– Так у нас ничего не выйдет, – сказал Робин.
Я заранее приготовила ответ: мы что-нибудь придумаем, нынешнее положение не вечно, нужно лишь немного потерпеть. Но внезапно я ощутила внутри себя полную пустоту.
– Знаю, – ответила я.
– Я-то думал, все дело в твоей работе на Алекса. – Он натянуто улыбнулся.
– Да, кое-какие проблемы есть, – согласилась я.
– Кое-какие проблемы? Ты это так называешь?
– Прости, Робин. Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– Робин…
– Все нормально. Пожалуй, иначе быть не могло. Не одно, так другое.
Я больше не видела смысла оставлять за собой квартиру, которая превратилась лишь в источник дополнительных расходов, и перебралась в «Старлайт». Я проводила время с Шарой, побывала в гостях у нескольких друзей, слетала к родителям и выяснила, как выставить квартиру на продажу, после чего вернулась на Скайдек.
Я шла по причальной зоне к своему кораблю – «Джеку Гонсалесу», сверхсветовому звездолету класса «молния», со всеми удобствами на борту и отличными летными качествами. Мне не приходилось пилотировать такие корабли до прихода в «Ригель», но «Гонсалес» приводил меня в восторг, которого я никогда не испытывала на «Белль-Мари». Знаю, это звучит глупо, но тогда он отчего-то показался мне моим единственным другом.
Искина, естественно, звали Джек. Поднявшись на борт, я поговорила с ним – не помню, о чем именно. Кажется, я спросила Джека, испытывал ли он одиночество, и он ответил, что при мне – ни разу. Этот момент стал самым ярким в моей жизни с тех пор, как я сошла с корабля почти тремя днями ранее, – как бы пафосно это ни звучало.