– Надеюсь.
Мужчина вышел из-за деревьев почти через час, в сопровождении еще двоих. Почти в ту же секунду запищал мой коммуникатор. Это была Белль. Корабль.
– С вами все в порядке? – спросила она.
– У Алекса сломана нога. В остальном все целы.
– Вам грозит непосредственная опасность?
– Не думаю.
– Рада слышать, что вам удалось целыми и невредимыми выбраться из челнока. Ты перестаралась, Чейз. Я тебя предупреждала.
– Это не ее вина, – сказал Алекс. – Как долго нам ждать помощи?
– Не меньше двенадцати дней.
Алекс и Фалоон улыбнулись друг другу.
– Нас спасли местные жители, – добавил он.
– Они не опасны?
– Нет. Оставим коммуникаторы включенными. Хочу, чтобы ты послушала и попыталась распознать язык. Хорошо?
– Попробую, Алекс.
Наши спасители принесли носилки – пару натянутых на две ветки одеял, – пообщались друг с другом и сказали нам что-то ободряющее. У одного из них на поясе висел пистолет. Из такого по нам стреляли возле селения рыбаков: оружие примитивное, но действенное. Мы не стали выключать коммуникаторы, но приемники были у нас в ушах, и голос Белль никто больше услышать не мог.
– Кстати, – сказала она, – имейте в виду, что через несколько минут я снова выйду из зоны связи.
– Сколько у нас времени? – спросил Алекс.
– Около одиннадцати минут на каждом витке. Я сообщу, когда войду в зону, и предупрежу незадолго до потери связи.
Все туземцы носили кожаные штаны и куртки, у всех были всклокоченные бороды. Один из них принес заготовки для шины, другой держал большую бутыль. Я подошла к нашему спасителю и показала на себя.
– Чейз, – сказала я.
Он кивнул:
– Турам.
Позже я узнала, что «фалоон» – и в самом деле обычное приветствие. Мы пожали друг другу руки. Двух других звали Декс и Сипа.
Осмотрев ногу Алекса, они поговорили друг с другом и присели рядом с пострадавшим. Сипа, самый высокий из троих, наложил мазь и что-то сказал Алексу. Не требовалось знать язык, чтобы понять: будет немного больно. Протянув ему бутыль, они знаками показали, что нужно выпить.
Алекс сделал глоток, глядя на меня, словно загнанный зверь: думаешь, эти ребята знают, что делают? Затем он протянул бутыль туземцам, но Декс покачал головой и произнес одно слово. Сомнений быть не могло: «еще».
Белль сообщила, что теряет сигнал.
– Удачи, – добавила она.
Мужчины протянули бутыль мне. Жидкость была лимонного цвета и хорошо пахла, так что я решилась попробовать.
– Неплохо, – сказала я и отрубилась через пару минут.
Когда я пришла в себя, туземцы закончили обрабатывать ногу Алекса и осторожно укладывали его на носилки. Затем двое подняли носилки и направились в сторону леса. Турам подошел ко мне, улыбнулся и что-то спросил – видимо, хотел знать, как я себя чувствую. Я кивнула: хорошо. Он помог мне встать, и мы последовали за остальными.
Нас ждала лодка. На противоположном берегу находилась группа строений, которые я видела с воздуха. Мы сели в лодку и оттолкнулись. Декс и Турам гребли, а Сипа сидел рядом с Алексом.
Я даже не представляла себе, насколько широка река. Вода была спокойной, но, чтобы добраться до другого берега, потребовалось двадцать минут грести изо всех сил.
Когда мы причалили, нас ждали несколько человек. Они с любопытством разглядывали нас, задавали вопросы всем, включая нас с Алексом, и помогли мужчинам, которые несли носилки. Я записывала разговоры, чтобы Белль потом проанализировала их.
В центре селения стояло двухэтажное здание. В какую-нибудь другую эпоху оно могло быть гостиницей – трехстороннее, открытое сзади, с крытой верандой, где стояло множество стульев, столов и растений в кадках. Здание окружали дома, сараи и амбары. Мне показалось, будто я слышу голоса животных. В стороне стояли два строения поменьше, вроде теплиц. Не считая узкого открытого пространства, протянувшегося от входа в длинное здание до реки, поселок был окружен лесом.
К моменту нашего прибытия уже сгущались сумерки. Во многих окнах – как в небольших домах, так и в длинном здании – горел свет. При нашем приближении открылось несколько дверей и из них вышли новые люди, в том числе несколько детей.
– Похоже, – сказала я Алексу, – у них редко бывают гости.
– Возможно, – согласился он. – Но, думаю, дело прежде всего в том, что они видели у себя над головой наш челнок. Вряд ли они хорошо знакомы с антигравитацией.
Сипа провел нас в здание, где ждали другие. Мы прошли по коридору в помещение, освещенное полудюжиной масляных ламп. Посреди него стоял длинный стол, а также несколько шкафов и стульев. Убрав с дороги стулья, они накрыли стол простыней и уложили на нее Алекса.
Сипа снова осмотрел его, достал из сумки заводные часы и померил Алексу пульс. Нахмурившись, он что-то сказал Алексу, затем Тураму. Похоже, новости были плохими, хотя никаких следов пулевого ранения не наблюдалось.
– Ты не ранен? – спросила я Алекса. – Кроме ноги?
– Чувствую себя слегка не в своей тарелке. А так – все нормально.
Сипа показал на его запястье: пощупай пульс. Я сперва потрогала лоб. Я не врач, но лоб не показался мне горячим. Проверив пульс с помощью таймера в коммуникаторе, я убедилась, что и он в норме. Пожав плечами, я сказала Алексу, что все в порядке.
Видимо, они предположили, что мы супруги, и поселили нас в комнатах в дальнем конце здания. Комнат было две: в одной стояли диван и три кресла, в другой – двуспальная кровать. На нее уложили Алекса, забинтовав и обездвижив его ногу. Все это время он спал. Затем, насколько я поняла, нас попросили обращаться к ним, если что-нибудь понадобится.
Одна из женщин показала мне, где находится женский туалет. Мужской был по соседству.
Когда все ушли, я рухнула на диван. Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудил стук в дверь. Кто-то принес костыли.
Поблагодарив его, я поставила костыли в спальне.
Наш «номер» смотрелся достаточно скромно, но это было куда лучше жизни в лесу. На окнах висели толстые занавески, в обеих комнатах лежали ковры. Стены, возможно, нуждались в ремонте, но выглядели вполне сносно. Возле двери висел набросок, изображавший то ли ангела, то ли богиню – женщину с распростертыми крыльями в струящейся одежде, с одной обнаженной грудью.
Турам зашел проведать нас. С ним была высокая, худая, ученого вида женщина по имени Висенда. Глаза ее глядели проницательно. Было ясно, что она тут главная – мэр, староста общины или даже королева. Я также поняла, что присутствие посторонних не слишком ее радует. Сделав несколько приветственных жестов, она ушла.