– Да, признаю, сейчас у тебя преимущество. И все же, думаю, в твоих интересах мне помочь.
– Послать за лекарем? – поинтересовался Элс.
Было совершенно очевидно, что Ренфрау здорово пострадал в той схватке, когда пленили Лотаря, и оправиться еще не успел.
– Не надо. Не думай, я не рисуюсь, но со мной случались переделки и похуже.
– Разумеется, – пожал плечами ша-луг. – Выбор за вами.
– Наверное, следует тебя поздравить. Ты чудесным образом всего добился.
– Просто выполнял свою работу. Я обычный солдат.
– Да. Хорошо. Оставим эти игры. У меня мало времени, и я в полной твоей власти.
– Не терпится услышать подробности.
– Не сомневаюсь.
– Так что же?
– Мальчишка, Лотарь. Он еще здесь?
– В лазарете. Его надежно охраняют и не отпустят, даже если я скажу. Он слишком ценен.
– В нашем лагере полный хаос, – признался Ренфрау. – Никто не желает склониться перед двумя девчонками.
– Темная ночь, острый клинок.
– Быть может, и придется кое-где прибегнуть к этим методам. Но убийствами людей к себе не расположить. Гораздо лучше действуют уговоры, шантаж, взаимная выгода.
Элс вопросительно поднял бровь.
– Именно это я и предлагаю.
– Мне остается только слушать. Остальное – не в моей власти.
– Проклятье! Ты – главный патриарший полководец, – усмехнулся Ренфрау. – А еще, бог знает почему, новоиспеченный приемный сын третьего человека в Братстве Войны, который, в свою очередь, был тайной отрадой отца-принципата. А если учесть, что на ухо этому самому отцу нашептывает Оса Стил, он, вероятно, будет тебе покровительствовать.
– Что-то вы разволновались. Кто такой Оса Стил?
Ренфрау смерил его гневным взглядом.
– Какой же ты упрямец! – после долгой паузы сказал он. – Это уже порядком меня утомило. Оса Стил – любовник принципата Делари. Тот самый, что раньше ублажал епископа Серифса.
– А, Арманд. Вы меня совсем запутали.
– Играешь в свои игры, но у меня нет на них времени. Послушай, если Лотарю Иджу чудесным образом удастся выскользнуть из лап Безупречного, Граальская Империя будет тебе весьма благодарна.
– Благодарность – вещь недолговечная. Иначе я никогда не покинул бы родные края. И скорее всего, уже давно погиб бы. В Великих Болотах нелегко уцелеть. Говорят, льды надвигаются.
Элс не мог удержаться: ему доставляло особое удовольствие пересказывать свою выдуманную историю тому единственному человеку, который нисколечко в нее не верил.
– Довольно. Ты знаешь, чего стоило слово Йоханнеса. Ты опытный воин, действуешь методично и примечаешь подобные вещи.
Элс утвердительно крякнул.
– Йоханнес мертв, но я – нет, – сказал Ренфрау.
– Интересующие вас пленники находятся в лазарете, в самом маленьком бараке. С ними вместе там лежит еще несколько человек, они вам не нужны, но если эти люди вдруг исчезнут тоже, все весьма озадачатся.
Ренфрау прижал к губам сцепленные пальцы:
– Значит, если шайка праман посреди ночи выкрадет всех пленников, она тем самым на какое-то время запутает ваших принципатов.
– А Граальский император будет мне должен.
– И равновесие изменится в твою пользу, – кивнул Ренфрау.
– Вам следует тщательно рассчитать время. Здесь некоторые с Орудиями Ночи накоротке. А в имперских войсках вроде с этим неважно.
– Собрались яйца курицу учить, – пробормотал Ренфрау.
– Займитесь заодно теми, кто донимает Ганзелевых дочерей.
Удивленный Ренфрау, прищурившись, посмотрел на Элса, явно гадая, что же тот имеет в виду.
– И неплохо бы еще отвлекающий маневр, – предложил тот.
– Неплохо, если бы погоня не особенно торопилась.
– Хорошо. Попробую устроить.
Когда Ренфрау все-таки устроил свой налет, Элс спал. К тому времени он уже устал ждать. Феррис напал, лишь когда в лагере воцарилась совершенная неразбериха из-за предстоящего выступления. Сначала все решили, что отчаявшиеся прамане пытаются выкрасть съестные припасы.
Элс сделал себе мысленную пометку на будущее: агенты Ренфрау – прекрасные разведчики.
Трое раненых солдат, захваченных вместе с Лотарем, не перенесли побега и умерли, не успев выбраться из лагеря. Как и двое праманских вельмож. Отбыли в мир иной и оба рыцаря Братства из Ранча. Налетчиков заботило лишь благополучие принца.
Элс поздравил себя с тем, как гладко все прошло.
Он считал оставшиеся до Брота дни и отправил с полковым гонцом вести Анне Мозилле.
Назад в утробу тьмы
Свавар мчался как ветер, молниеносно перебирая хитиновыми лапами, и едва замечал шарахавшихся от него в ужасе зверей и людей. На землю опустилась ночь, на смену ей пришел день, и снова ночь. Позади оставались реки и горы. Лишь через неделю голод и усталость одолели его. Тогда же к нему вернулся рассудок.
Он снова обрел прежний облик и стал Асгриммуром Гриммсоном. В Фрисландии теперь круглый год царила зима, и обнаженного Свавара тут же затрясло от холода. В этом обличье он почти не отличался от себя прежнего, разве что чуть обострились чувства, прояснился разум и ускорились рефлексы. Но он сделался чем-то гораздо бо́льшим, чем стурлангер и разбойник Асгриммур Гриммсон. Превратился в неведомое и жуткое создание.
Фрисландия сильно изменилась. Принявшие новую веру фрисландцы стали похожи на жалких хнычущих баб. Даже без одежды, доспехов и оружия он без малейшего труда раздобыл себе еду и ночлег, насмерть перепугав попавшихся на пути крестьян.
Когда Свавар снова принял облик насекомого, по округе, словно круги от брошенного в воду камня, разошелся ужас. Ужас пришелся ему по душе. На его месте Грим был бы на седьмом небе от счастья. Брату всегда нравилось мучить других, Свавару же еще только предстояло выучиться наслаждаться чужим страхом и горем.
Становилось все холоднее, и он двигался теперь гораздо медленнее: богомолы плохо переносят мороз.
Чем дальше он шел, тем пустыннее становилась земля. Людей почти не было. На пути его встречались брошенные дома и даже целые вымершие деревни. Летом фрисландцы больше не могли вырастить урожай.
Со временем он понял, что может принимать разные формы – не только насекомого. Несколько недель кряду Свавар превращался во все, что только мог себе представить. Некоторые обличья были удобными, другие – страшными. Когда-нибудь он сумеет обернуться драконом – огромным, черным, извергающим пламя драконом с острыми когтями и клыками.