– Поосторожней с арбалетом, – предупредил сонсианец. – Спусковой механизм очень чувствительный.
Арбалет был заряжен.
– Не стоит все время держать его взведенным, пружина слабеет, – отозвался Элс.
Расспросив капитана о колдуне из Братства, он решил на этом не останавливаться. Как относятся жители Сонсы к церковникам? К Безупречному V? Что думают о новом священном походе?
– Священные походы выгодны Сонсе. Патриарх вообще буйнопомешанный, но нам-то плевать – лишь бы золото текло в казну.
Элс уселся в освободившееся кресло (сам капитан к тому времени лежал связанный на столе) и наконец-то распечатал Гордимеровы письма.
В них не было никакой новой информации. Лев приказывал не привлекать внимания, смотреть в оба, прислушиваться к разговорам, запоминать даже самые незначительные детали, вникать в систему мышления и логику арнгендцев, сеять раздор между врагами Дринджера, чтобы у них не осталось сил и времени ни на какие походы, подбираться поближе к Безупречному и коллегии. И так далее и тому подобное. Ни слова о том, что делать с жаждущими твоей смерти шпионами или колдунами из Братства Войны.
Зато в них говорилось, как разыскать в Сонсе двух дринджерийских агентов (о существовании друг друга им сообщать не следовало).
– Эй ты, недоумок! – рявкнул капитан, и Элс отвлекся от своих писем. – Очнись. Кто-то поднялся на борт.
Тейдж не стал спрашивать, как сонсианец узнал. В конце концов, это его корабль. Воин собрал бумаги, снял со стены арбалет и притаился в темном углу.
Защелка отодвинулась, дверь распахнулась. На пороге стоял некто в черном одеянии.
– Что еще такое? – удивленно выпалил он, увидев на столе связанного капитана.
– Передавай привет Эньо и Адрано, – отозвался Элс, выпуская стрелу.
С кошачьим проворством неизвестный метнулся в сторону, но чуть опоздал – стрела вонзилась ему в правое плечо, и он зарычал от боли.
Элс отбросил арбалет и ринулся вперед, надеясь опередить противника и не дать ему пустить в ход волшебство.
Но тот уже вытащил короткий меч. Оружие ему пришлось держать в левой руке, но, несмотря на это и на рану в плече, держался он весьма уверенно. Пока не понял, что имеет дело с искусным воином.
Человек в черном сделал выпад, заставив Элса отступить на шаг, и бросился прочь из каюты. Тейдж за ним не спешил. Мало ли что ждет там, в темноте? Ночь уже наступила, лучше не искушать судьбу.
Ша-луг нашел новую стрелу для арбалета, проверил заткнутые за пояс письма, погасил фонарь и, распахнув кормовое окно, вылез наружу. По швартову ему удалось спуститься на причал. Притаившись за большим деревянным кнехтом, он пытался отдышаться. По трапу проковылял раненый рыцарь, оглядываясь через плечо.
Почему он не прибегнул к волшебству?
Элс снова выстрелил.
Стрела попала в цель, но мужчина даже не остановился. Наверное, у него под одеждой кольчуга.
Дринджерийский шпион, который впустил Элса в свою лавку в столь неурочный час, оказался настоящим гномом – сгорбленным маленьким дэвом футов четырех росту.
– Я знал, что рано или поздно этот день придет, – недовольно проворчал он. – Обманывал себя, дескать, нечего бояться. Думал, ну пошлю иногда письмо в обмен на пару серебряных монет. Но все ведь к этому и шло?
Элс огляделся по сторонам. Крошечную комнатку серебряных дел мастера освещало тусклое пламя малюсенькой лампады. Скорее всего, работает он в основном на других дэвов. Повсюду предметы религиозного культа, значит мастерская наверняка расположена в самом сердце дэвского квартала.
– Да. Ты прав. Именно этого ты и ждал долгие годы, за это тебе и платили. Я должен исчезнуть и залечь на дно. У меня для тебя письмо из Аль-Кварна.
Звали гнома Гледиус Стьюпо.
– Деловой подход, – отозвался он.
Стьюпо, несмотря на свое явное недовольство, оказался готов к подобным неожиданностям. Под его домом располагалась вполне пригодная для жилья тайная комната, которую в случае обыска можно было выдать за особую мастерскую.
– Здесь они тебя не найдут, разве что пустят в ход совсем уж сильное колдовство.
Гном страдал от нервного тика, что весьма раздражало. Голова его находилась в постоянном движении – то и дело кивала или покачивалась из стороны в сторону. Сказав что-нибудь, Гледиус неизменно усмехался эдаким вымученным смешком, словно каждая его фраза была остроумной шуткой.
Элс же ничего смешного в его словах не находил.
Что еще хуже, сидя на стуле, гном беспрестанно раскачивался взад-вперед. Об этих своих особенностях он явно не подозревал.
– Хорошо, – сказал Стьюпо, прочитав письмо. – Ну что ж, помогу чем смогу.
Ша-луг рассказал обо всем случившемся. Не было смысла ничего утаивать.
– Я уложил останки Адрано так, чтобы было похоже, будто это я погиб при взрыве. Обыскал тела и забрал кое-что из вещей.
– Хорошо, а как же тот убийца из Братства, которому удалось ускользнуть?
– Не знаю, был ли он убийцей. Я только знаю, что поступки их весьма неразумны. Должны же они понимать, что убивать того капитана глупо, ведь он помогал им. А от трупа какой толк?
– Меня больше интересует, что стало с рыцарем.
– Сбежал.
– Он не применял против тебя колдовства?
– Нет.
– Тебя надули. Тот, кого ты принял за слугу, и есть волшебник. А второй – его помощник и телохранитель.
– Вполне возможно. Надежно ли мы укрыты здесь от созданий Ночи?
– Надежно. Эти края заселили еще до Древней Бротской Империи. Всех духов постепенно изловили – либо изгнали, либо заточили в камни, деревья или родники. Остались лишь самые безобидные. Волшебнику почти не с чем работать. Сонсианцы – практичные люди, они предпочитают жить по законам экономики, а не по законам хаоса.
– Какие же законы у хаоса?
– Если присмотреться, даже в беспорядке найдется своя закономерность.
– А если колдун привез духов с собой?
Гном провел рукой по нечесаным седым космам.
– Тоже может быть. Но ты говоришь, он из особого ведомства. А тамошние рыцари стремятся покончить с Тиранией Ночи. Они не стали бы таскать ночные создания с собой.
– Но не прибегают ли они ко злу ради победы над злом?
Эту ошибку совершали даже в Обители Мира.
– Сами они, разумеется, скажут, что нет. Как бы то ни было, в этой комнате тебя не найдут. Отдохни. Утром я выясню, что говорят в городе.
– Веди себя как обычно, не меняй распорядка дня. Я бы не прочь перекусить, с самого утра во рту ни крошки.
– Ша-луг, я тебе в дедушки гожусь, не учи меня делать мое дело.