— Я жила позже. — Хлоя изо всех сил старалась сосредоточиться на подробностях того, о чем говорила Китти. Если бы она попыталась сейчас охватить всю картину целиком, во всей ее невозможности, ее могло бы разорвать на части. — Когда я вошла в бар в Вашингтоне, округ Колумбия, шел 2010 год. А потом я очутилась здесь.
Китти ненадолго задержала на ней взгляд и пожала плечами:
— Так должно было случиться.
Не дождавшись от Хлои ответа, Китти уселась на землю посреди палатки, расправила на коленях юбку, которую принесла, и стала прикладывать к ней оборки, не выпуская из рук иглы с нитью. Это почему-то показалось Хлое куда более абсурдным, чем все, происходившее до тех пор, а может быть, она просто дошла до предела в своей способности воспринимать абсурд. Она рассмеялась, но уже через несколько секунд ее хохот стал подозрительно походить на рыдания.
— Для человека, который столько перенес, ты держишься прекрасно, — без тени осуждения заметила Китти. А потом уставилась на свое шитье, как будто и понятия не имела о том, что Хлоя плачет.
Хлоя смотрела на женщину из девятнадцатого века, которая спокойно шила что-то в палатке, разбитой в глубине пустыни, и, похоже, совершенно не ожидала, когда она придет в себя, — или, может быть, Китти нисколько не волновало, придет она в себя или нет. Узнать это можно было, только задав прямой вопрос, а Хлое не очень-то хотелось это делать. Они просидели так несколько минут, и Хлоя все-таки нарушила молчание вопросом:
— Почему я?
Китти оторвала взгляд от шитья, посмотрела Хлое в глаза и ответила:
— Никто не знает.
— Быть того не может! Как же так? Вы так давно живете здесь и до сих пор не выяснили, что и почему? — Она чувствовала, что находится уже на грани истерики; ее голос явственно задрожал.
На этот раз улыбка, которой наградила ее Китти, оказалась чуть ли не откровенно саркастической. Она не спеша сделала стежок, потом еще один и лишь после этого ответила:
— А это зависит от того, кого ты спросишь. Мой брат считает, что нас закинуло сюда в виде кары за какие-то наши грехи и мы должны искупить свои ошибки.
— Я пила… может быть, была алкоголичкой, — дрожащим голосом сообщила Хлоя. — Но ведь много народу пьет… Дурой была… много лет, пока пила… но ведь я последние пять лет капли в рот не брала… Какого черта меня за что-то карать? — Она вытерла текущие по щекам слезы. — Не может же быть того, чтобы я из-за одной выпивки очутилась неизвестно где!
— В этом умывальном тазу чистая холодная вода. — Китти указала на каменный таз, сплошь разрисованный мелкими цветочками.
Споласкивая лицо, Хлоя услышала за спиной голос Китти:
— Джек, с нею все в порядке. Шел бы спать. Ты патрулировал, а потом еще стоял на посту. Сколько времени ты уже без сна?
— Гектор вызывался отстоять за меня последний час моей смены, — сообщил Джек.
Хлое не хотелось оборачиваться и оказываться лицом к лицу с ковбоем, который в ту ночь нес ее на руках по пустыне. Вытирая лицо, она заставляла себя вспоминать, как ее жених совокуплялся со своим боссом, а не думать о том, как по-доброму обошелся с нею Джек. И пусть она находится не в том мире, к которому привыкла, но, скорее всего, в каком мире ни окажись, там будут действовать все те же неизменные принципы. И не может быть, чтобы он оказался настолько хорош, как я его представляю. Я же была совершенно не в себе.
Настроившись, насколько это было возможно, она обернулась и увидела младенчески чистые голубые глаза, скулы идеальной формы и поджарую мускулистую фигуру. Она никогда не была поклонницей ковбоев, но стоило ей взглянуть на этого человека, как ее мнение переменилось. Осознав, что уставилась на него, она попыталась заговорить, но смогла выдавить из себя лишь несколько бессвязных слов:
— Черт во… в смысле… привет… я… спасибо вам. Ну, за то, что дотащили меня.
Китти расхохоталась. Что ее рассмешило — то ли выражение откровенной растерянности, появившееся на лице брата, то ли запинающаяся речь девушки, — Хлоя так и не поняла.
Джек совершенно явно тоже не знал, что сказать. Он поглядел на сестру, потом на Хлою.
— Не стоит благодарности. — Он откашлялся. — Я заглянул сюда, потому… потому что вы новенькая. Вам нужно время, чтобы освоиться и… — Он осекся на полуслове и покачнулся, как будто ему было трудно стоять.
— Он пытается умолчать или о том, что он наш бесстрашный вождь, или что ему до ужаса хочется потрахаться, — вмешалась Китти.
— Кэтрин! — огрызнулся на нее Джек голосом, в котором не было ни намека на настоящую суровость, и прошел в глубь палатки. Теперь Хлоя разглядела, что челюсти у него стиснуты так, что на скулах играют желваки. В руке он держал бутылку с остатками какого-то вина.
Теперь Хлоя уставилась на бутылку. Пока она не видела ее, в ней теплилась слабая надежда, что, может быть, бог, или колдовство, или наука — в общем, что-то забросило ее сюда, оставило в старом мире алкоголизм, под грозной тенью которого прошло столько лет ее жизни. Теперь же стало ясно, что нет. Когда Джек поднял бутылку, она стиснула кулаки и попятилась.
— Я решил занести это сюда, прежде чем рухну в койку. — Он сделал еще несколько шагов, и у нее мелькнула мысль, что он движется неторопливо и плавно, словно охотник, опасающийся спугнуть добычу.
Китти то же с подозрением смотрела на бутылку.
— Где ты это взял?
— Я не пью, — с усилием выговорила Хлоя. — Пожалуйста, уберите…
— Это поможет. — Джек выдернул пробку из бутылки. — Это лекарство.
Китти решительно встала между ним и Хлоей.
— Что это такое?
Хлою ударило в озноб. От одного раза ничего не случится… И без того все сложилось так, что хуже некуда. Она протянула руку.
Джек протиснулся мимо сестры, схватил кружку, стоявшую подле кровати, на которой Хлоя недавно спала, и налил туда какой-то жидкости, похожей цветом на портвейн. Потом сказал, не глядя на Китти:
— Ты сама отлично знаешь, Кэтрин, что это такое. Веррот. Сюда того и гляди явится Аджани, и у нас нет времени ждать, пока она выздоровеет сама собой.
— Джексон! — Китти схватила его за руку. — Мне плевать! Я не допущу, чтобы она…
— Пейте, — перебил он сестру и протянул Хлое чашку.
Дрожащей рукой Хлоя поднесла ее ко рту. Она понятия не имела о том, что такое веррот, но, прикоснувшись к жидкости языком, сразу поняла, что это не вино и не какое-нибудь еще спиртное из тех, которые ей доводилось пробовать. Во время запоев ей доводилось употреблять отвратительную сивуху, но самая худшая из них показалась бы коллекционным вином по сравнению с этим пойлом — и все же она жадно проглотила его. Она не могла заставить себя оторвать чашку от губ.
— Это поможет, — снова пробормотал Джек.
Китти закричала на него, но Хлоя не смогла уловить ни слова. К счастью, Джек стоял между нею и его сестрой, и Хлоя испытала от этого странное облегчение, так как, невзирая на омерзительный вкус этого самого веррота, она вряд ли по доброй воле позволила бы Китти забрать у нее чашку.