Здесь же, в Архангельске, Бишоп узнал от дьяка Тимохи о том, что соляные бароны Строгановы снарядили и отправили экспедицию в далекую страну Сибирь, откуда теперь получали весьма солидную прибыль. Новость сия сильно заинтересовала капитана «Святой Анны», особенно сейчас, когда после известия о смерти царя Ивана Васильевича многие бывшие в Архангельске англичане гадали – сохранит ли новый государь все привилегии английским купцам? Умные, посвященные в большую политику люди больше склонялись к тому, что не сохранит, и тогда придется на равных соперничать с теми же голландцами, шведами и прочим сбродом. Многие подались домой с первым же караваном, от Бишопа тоже сбежала часть матросов, да и почти все канониры ушли, а лиходеев-сорвиголов старик с собой не брал, на что они здесь, в Московии, когда сам царь покровительствовал английской торговле. Зачем кормить лишние рты?
Пожалуй, «Святая Анна» была сейчас единственным кораблем, что сушила паруса в архангельском порту холодной весной тысяча пятьсот восемьдесят пятого года. Именно так – единственным, поморские кочи «сэр Джон» за корабли не считал, хоть и признавал их особые мореходные качества в условиях сурового Северного моря. Плыть-то – плывут, идут то есть. Так, еле тащатся, а уж если бой, потопить их – раз плюнуть, потому как маневренности никакой, нормальных парусов нету, огромными-то полотнищами быстро ветер не ухватишь.
Стояла «Святая Анна», тихо покачиваясь на волнах, выжидала неизвестно чего, пока свободные от вахты остатки команды, зависнув в одной из портовых харчевен, уныло пропивали последние пенсы. Многие сейчас жалели, что не покинули упрямого старика с последним английским судном.
– А я верю Бишопу, – стукнув по столу опустевшей кружкой, первый помощник капитана шкипер Эндрю Уайт, тощий, сутулый, со впалой грудью и узким желтоватым лицом, обернулся, щелчком пальцев подзывая кабацкую теребень. – Эй, кто-нибудь! Еще кувшин тащите!
– Чего изволите, уважаемый сэр? – на хорошем английском (наблатыкались уже!) осведомился подскочивший молодец – румяные щеки, косая сажень в плечах. – Зелена вина или перевару?
– А рома нет?
– Есть и ром. Правда – из свеклы.
– Давай из свеклы… Как у вас говорят – «гуляй, рванина»! На!
С шиком швырнув на стол затертую серебряную крону (целых пять шиллингов!), шкипер запрокинул голову и громко захохотал.
– Господа, извольте!
Молодец проворно поставил на стол три большие кружки, полные какого-то жуткого красноватого пойла, неприятного даже на цвет, не говоря уже о запахе и вкусе.
– Это что, ром?! – презрительно скривил тонкие губы изящно одетый щеголь в сиреневом бархатном кафтане, украшенном шелковыми ленточками и жемчугом, с ослепительно белым воротником, с виду брабантским, как и у капитана, на самом же деле – местной, воронежской работы. И ничуть не хуже! А стоит – гораздо дешевле. В разы!
Красивое смуглое лицо щеголя украшали небольшие усики, черные как смоль волосы падали на воротник, на тонких пальцах блестели изысканного вида перстни, а в ухе – золотая серьга. Сего достойного господина звали Джеймс. Джеймс Фогерти, на «Святой Анне» он совмещал обязанности лекаря и палача, а в случае военных действий командовал отрядом морской пехоты.
– Вам не нравится ром, Джеймс? – поинтересовался третий собутыльник, осанистый, с брюшком и круглым толстощеким лицом самого добродушного вида.
Ричард Флемингс, главный канонир, все на судне его запросто звали «дядюшка Дик». Весельчак и не дурак выпить… да и вообще – не дурак, во время дальнего плавания он обрел себе занимательного собеседника и приятеля – доктора Фогерти, с которым в основном и коротал длинные ночные вахты.
– Так что же, не нравится?
– Вы, Дик, небось хотите, чтоб я предложил свою порцию вам? – засмеялся Фогерти. – А вот нет! Сам с удовольствием выпью. Эй, кабатчики! Тащи еще вина! Помните, парни, тот африканский берег? И тех черных рабынь?
– Помню, помню, – осклабился шкипер. – Была там одна черненькая.
– Не одна, Эндрю, не одна! Ну, еще вина закажем?
– А что, у тебя еще деньги есть?
– Есть вот это кольцо!
– О, Дик! Да ты у нас богач, оказывается.
Раздухарившиеся англичане, не обращая особого внимания на заполонивший таверну портовый сброд, подвыпившими голосами затянули старинную песню. Солировал палач-лекарь, обладатель густого и красивого баритона, безголосые же приятели лишь подпевали – невпопад, зато громко:
От Гулля и до самой Картахены
Все знали капитана «Маделэны»!
Эхма!
– Добрая английская песня! – расчувствовавшись, одобрительно бросил дядюшка Дик.
Фогерти усмехнулся:
– К вашему сведению, это сэр Джефри Чосер, мой дорогой друг. Отрывок из «Кентерберийских рассказов».
– Бывал я как-то в Кентербери, – узколицый шкипер Эндрю Уайт мечтательно прищурился. – Вот там, скажу я вам, девки!
– Здешние девки ничуть не хуже, – меланхолично заметил лекарь-палач. – Даже среди здешних кабацких гетер попадаются иногда истинные красавицы.
– Господа хотят девочек? – услыхав разговор, услужливо осведомился харчевный служка – все тот же румяный молодец.
Дядюшка Дик обернулся:
– Чего-чего?
– Гулящих, говорю, позвать? Настало время?
– А давай! – весело махнул рукой канонир. – Трех давай, зови. На всех! Я нынче угощаю!
– Чем платить будете, уважаемый господин?
– Вот, перстень. Пять фунтов за него отдал, клянусь святым Павлом! Хватит?
– Кольцо – это мне за услуги, а еще и гулящим надо.
– Не обидим гулящих! Да не в первый здесь. Зови!
– Тогда прошу покорно – в покои. Я покажу.
– Да мы и так знаем.
Молодец все же проводил желающих слегка развеяться посетителей на второй этаж, «в терем», толстяку Флемингсу даже помог подняться по лестнице.
– Вот и покои, господа. Прошу!
– Всегда говорил – однако, дороговаты здесь девы, – пробурчал себе под нос шкипер.
Фогерти обернулся:
– Так местному церковному владыке тоже надо дать, на церковь пожертвовать, задобрить. Чтоб косо не смотрел, не ярился.
– Ла-адно, Джеймс. Еще поглядим, какие здесь нынче девки!
Разведя гостей по покоям, румяный молодец подошел к неприметному старичку в черной скуфейке, скромненько сидевшему в уголке, на лавке. Поклонился, незаметно протянул перстень.
– Ну, что там, Феденька? – сверкнул глубоко запавшими очами старик.
– Гости аглицкие, дядько Федот.
– Знамо дело, аглицкие, – старче ухмыльнулся беззубым ртом. – Каких же иных взять?
– Денег при них особо нету, – шепотом зачастил молодец. – Однако кафтаны добрые, еще и обувка…