— А как мы будем дышать на планете?
— Там атмосфера пригодная для обитания, только холодно. Не читала материалы по колонии?
— Для моей работы это не требуется.
Александр лишь усмехнулся.
До планеты добрались за пять минут, после чего наши ученые принялись проверять местность за пределами корабля и ее пригодность для жизни. Перепроверить никогда невредно.
— Все нормально, — подтвердил Мьер Лож. — Только выходя, учтите, местность скалистая.
Прекрасно, давно не бывала в горах. На меня надели какой‑то костюм, по подбородок, сказав, что в нем не будет холодно и вытащили на планету.
Брехня! Холодно и очень. Вокруг горы, снег, лед и мы на небольшой площадке рядом с пропастью. Но работа есть работа, поэтому пришлось идти к объекту, который, благо, располагался неподалеку. Посмотрев на развалены непонятной церкви, я повернулась к Александру, который находился рядом.
— Это единственное строение на этой планете?
— Датчики зафиксировали, что да. Если есть еще, то настолько незаметное, что сигнал прибора его не цепляет.
То есть щебенка, не иначе. Повернувшись в сторону гор, я осмотрелась. Ну, куда не взгляни, кругом Альпы.
— Местность, на планете, везде такая?
Александр, раздав распоряжения, подошел ко мне, и мы вместе стали наблюдать за людьми и техникой разгребающие сугробы.
— Да. Где‑то, конечно, можно найти ровные плато, но горы везде.
— Отлично.
— И не говори. У тебя появились какие‑нибудь соображения?
— Одно. Все очень странно.
— Почему?
— Ты раньше видел это место?
— Да, мы делали фотографии.
— И тебе ничего не показалось странным? Во — первых, вокруг скалистая местность и непросто много гор, а вся планета это горы. Зачем мои современники полетели сюда? Чем так примечателен Солигор?
— Я не могу,… то есть мы не уверенны…
— Да ладно, я все понимаю, это секрет. Но вряд ли «пятерке» и торговой палате нужен воздух этой планеты, у них своего хватает. Для жилья это место тоже непригодно, ну в том смысле, если массово заселять. Нет, это слишком дорого и много трудностей. Но вот если в этих горах или недрах планеты есть что‑то, что окупит проблемы и затраты, тогда другое дело!
— Тебе хочется знать, что это?
— Нет. В наше время была очень распространена поговорка: «Меньше знаешь, крепче спишь». Единственное я хочу знать, повлияет ли это на мою жизнь?
— Да.
Я напряглась, ожидая услышать плохие новости.
— У твоего будущего мужа прибавится денег. Очень прибавятся.
В ответ, проигнорировав это замечание, спросила:
— А остальные не заревнуют?
— Нет. У тех, кто может заревновать, их будет еще больше.
— Хорошая планета.
— Очень.
— Ну, с первым неизвестным мы разобрались. Но вот, что самое странное. Почему здесь только одна постройка, очень напоминающая церковь?
— Чем она странная? Такую построить, нечего делать.
— В этом времени да, но не в двадцать первом веке.
Через два часа снег был убран, и мы начали разбирать развалины. Нашли ручку, пару браслетов и еще какие‑то железки. Осмотрев все это, я выразила свое мнение, хлам. И выделила, только металлическую пластину, на которой были проставлены года. Первая дата была две тысячи сто тридцать первый год, последняя две тысячи сто тридцать шестой. А еще мне не давало покоя, что стены строения были очень необычны и эта изящность… Мои современники, основывая колонию, сделали бы что‑нибудь попрактичнее. Да и отделка камня необычная, скругленная и блестящая.
— Александр!
Он тут же подбежал ко мне, как и все остальные. На всех лицах была написана тревога.
— Что случилась, ты упала?
Я закатила глаза.
— Лучше. Кажется, кое‑что поняла.
Александр расслабился, как и все остальные. Похоже, от радости, я слегка перестаралась с криком.
— И?
— Эту церковь строили не земляне.
Все замерли и уставились на меня. Леони подойдя спросил:
— Ты хочешь сказать, что это не ваша колония?
— Нет, это колония землян, но до этого здесь пытались поселиться другие.
— Почему ты так решила?
— Камень обработан и положен очень необычно. И даты на пластинке, они прилетели сюда чуть позже, чем я жила. Я знаю свое время и не представляю, как можно было отправить корабль так далеко. Такие технологии, тогда, если и были, то не придавались гласности, а значит, стоили кучу денег. А тут, помимо затрат на полет, еще затраты на отделку и шлифовку камня, да еще строить такой монумент… Если бы строили мои современники тут фургончики бы стояли. Плюс, пять лет слишком маленький срок, наши просто не стали бы вкладываться, не получив подтверждение окупаемости. Тут был кто‑то еще. Логика и факты четко говорят об этом.
— И земляне просто воспользовались готовым вариантом.
— Да, видно тогда оно было в лучшем состоянии. И вообще, долго еще? Я продрогла.
— Еще час. Мы практически все сделали и начали сворачиваться.
Но это был не час, а два часа сорок минут.
Вечером, мы все семеро сидели за столом и думали. Прозвучали самые необычные теории от космических пиратов до того, что воздух планеты сводит с ума.
— А я говорю в этом воздухе нет ничего необычного и то, что он немного разряжен связанно с высотой, на которой мы находимся, — уже с пеной у рта доказывал Мьер Лож.
Я решила вмешаться и проверить свои мысли. Конечно, они были очень поверхностны, но так важно разгадать загадку этой планеты.
— Почему на планете так холодно?
Все замолчали.
— Причем тут это?
— Потому что мне кажется, здесь нужны не мы, а специалисты по тектонике. Кто‑нибудь изучал географию?
— Все из нас, в какой‑то мере, кроме, наверное, Мирона.
Мирон покачал головой подтверждая.
— Нет, кто‑нибудь изучал науку о движении тектонических плит?
Все посмотрели на Александра.
— Нет. Мне она казалась скучной.
— Причем тут плиты? — спросил Леони.
— Потому что планета имеет горный массив, даже более того, она покрыта этим массивом и здесь холодно.
— А причем…
— Я делала доклад по географии, в школе и там сообщалось, что движение тектонических плит остужает планету и понижает ее температуру, а еще на континентах могут образовываться покровные оледенения. Но это на Земле, а здесь все может быть по — другому и изменения могут происходить чаще. К примеру, раз в пять, десять лет. Поэтому колонии и разрушались. Здесь нельзя жить на поверхности планеты, только в воздухе над ней.